Как бы там ни было, а через полгода, учуяв, что среди пиратов назревает раскол, а значит, и очередная резня, он ночью – вместе со своим дружком – похитил шлюпку, и почти неделю они болтались в океане, пока не заметили вдалеке островок. Сам Рош утверждал, что остров был необитаем. Но языки его портовых «друзей» утверждали, что, вырезав там небольшую колонию золотоискателей, Рош и его собутыльник завладели всем золотом. На Барбадос Рош прибыл на самодельном плоту, под самодельным парусом, выдавая себя за спасшегося после кораблекрушения. И никто так и не догадался, что в двойном «днище» его плота припрятаны несколько мешочков золота…
– Она так и сказала?! – захлебнулся собственной яростью адмирал. Этот человек способен был впадать в ярость по любому, самому пустяковому поводу, и горе было тому, кто оказывался в ее пене. – Значит, вам не понятен был мой приказ, христопродавцы эшафотные!
– Но это – женщина, и она отказывается…
– Птицы! – Вдруг раздался крик марсового. – Все скалы усеяны птицами!
Словно бы расслышав его крик, в воздух одна за другой поднялись две огромные стаи бакланов. Кругами приближаясь к кораблям, они как будто готовились к отражению их нашествия.
Однако птицы адмирала не интересовали. Проведя их высокомерно-безразличным взглядом, он вновь обратил взор на боцмана.
– Возьмите двух матросов, – почти по слогам чеканил он, – и приволоките ее силой. Опутанной канатами. В кандалах! – произнося это, де Роберваль приблизился к командору и старшему штурману, словно искал у них поддержки.
– Я отказываюсь присутствовать при подобной мерзости, адмирал, – чопорно заявил командор и хотел было удалиться.
– Останьтесь, сэр, – твердо и в то же время почти умоляюще попросил старший штурман.
Командор исподлобья взглянул на него и, немного поколебавшись, остановился, но теперь уже чуть в стороне от адмирала, плечом к плечу с Дювалем.
14
Прошло еще минут пять. Эскадра держала курс на остров, который медленно вырастал справа по борту, превращаясь в невысокую скалистую гряду. Чудилось что-то суеверное и мрачное в его окутанных серым промозглым туманом побережье, в его оглашаемых криками птиц да покрытых редким кустарником и усыпанных валунами скалах.
– Вы хотели видеть меня, господин адмирал, – предстала наконец перед офицерским собранием корабля герцогиня Маргрет де Роберваль, зябко поеживаясь в своей утепленной дорожной плащ-накидке.
– Совсем наоборот, я не желаю видеть вас ни вообще, ни тем более – на своем корабле. Теперь, в присутствии офицеров корабля и матросов, я вынужден сказать вам то, что уже говорил раньше, но к чему вы не желали прислушиваться. Вы опозорили род де Робервалей, когда пошли против воли своего отца, достойнейшего пэра Франции Николя де Роберваля, и матери, тайно обвенчавшись с человеком, совершенно недостойным того, чтобы быть причастным к роду де Робервалей. За это, по воле родителей и с благословения священника, вас решено было сослать в Канаду, лишив при сем наследства и права носить фамилию Роберваль.
– Права сего лишить меня никто – ни вы, ни ваш брат Николя де Роберваль – не может, – холодно ответила Маргрет, вызвав этим еще большую ярость адмирала.
Тем временем на верхнюю палубу поднялись майор, барон Фон Шигель, сержант Гуро и с десяток их солдат. Однако и боцман Рош позаботился, чтобы на палубе оказалась хотя бы часть его людей. И те, и другие, как успел заметить Дюваль, были вооружены. Сам боцман и двое верных ему матросов из «эшафотной команды» готовили шлюпку.
– Этого права лишаю вас я. Поскольку имею право лишить всех и всего. Здесь, в океане, действует только одно право и одна власть – власть адмирала королевского флота Роберта де Роберваля. Вы пренебрегли моими наставлениями и приказами. Вы полностью пренебрегли моралью христианки. Прикрываемые своей гувернанткой, известной парижской шлюхой, вы превратили свою каюту в настоящий бордель, каждую ночь принимая в нем кого-то из матросов…
– Как вы можете так, адмирал?! – ужаснулась Маргрет. – Это ведь ложь! Устыдитесь своих офицеров. Устыдитесь священника.
– Молчать! – взревел адмирал. – Вы еще смеете стыдить меня! Вы, превратившая корабль в притон, в бордель! А где этот мерзавец, который проник на корабль под чужим именем и скрывался здесь, чтобы удовлетворять ваши прихоти?! Уже за одно то, что проник на Великую эскадру под чужим именем, он должен быть вздернут на рее или протянут под килем.
Тут же привели избитого, со связанными руками Роя д’Альби. Он старался держаться бодро, но это ему не очень-то удавалось.
Маргрет с тоской и жалостью взглянула на шевалье, инстинктивно подалась к нему, но, ступив шаг, сдержалась. Она была слишком гордой, чтобы раскрывать свои чувства перед Жаном-Франком де Робервалем – чудовищем, которого давно ненавидела и презирала.
– Мы действительно, изредка виделись с Роем д’Альби. Но вы прекрасно знаете, что мы обручены и собираемся обвенчаться. Наши отношения освящены канонами церкви.
– Ваше обручение было тайным, – вмешался опухший от пьянства священник, не в силах устоять под пристальным, испепеляющим взглядом адмирала. – Оно прошло без благословения ваших родителей, было отвергнуто ими и признано нами недействительным.
– А я вообще не желаю знать: обручены вы или не обручены, – дополнил его адмирал. – Этот эшафотный христопродавец не является вашим мужем, и вы не имели права прелюбодействовать с ним на моем корабле. И потом, я не уверен, что в вашем ложе побывал только он, а не добрая часть команды и солдат. – Я прав, Фуар? – неожиданно обратился он к корабельному кузнецу.
– А если они пока что не успели побывать, то побывали бы в будущем? – ухмыльнулся тот, оскалив два ряда гнилых черных зубов. – Это несправедливо, что у одних красавчиков женщины на этом корабле есть, у других – нет, – прошелся он завистливым взглядом по фигуре Маргрет, а затем перевел на Роя и Дюваля, выдавая таким образом и старшего штурмана.
– Нарушен святой закон морского братства, – поддержал его лысый детина, часть головы которого когда-то давно была обожжена и представляла собой сплошной багровый рубец. – Который гласит: женщин на корабле быть не должно. Но если они все же появились, то… или всем, или никому! Поэтому гнать их с корабля!
«А ведь эту вспышку ярости адмирал старательно готовил, – понял Дюваль. – Позаботившись о поддержке членов команды!»
– И все же Рой д’Альби действительно обручен с герцогиней, – возразил им и адмиралу старший штурман.
– Что совершенно справедливо, сэр, – сдержанно поддержал его командор.
– И в том, что они все же изредка виделись, особого греха нет.
– Что совершенно справедливо, сэр, – уже более уверенно подтвердил Блэк.
– В конце-концов через двое суток мы будем у берегов Новой Франции, и эти двое молодых людей оставят корабль, чтобы устраивать свою жизнь так, как им вздумается, как завещано Господом.