Оран взял пергамент и, не утруждая себя чтением, сунул клочок пергамента в один из притороченных к поясу мешочков.
– В общем-то, я ни черта в этом не смыслю, господин старший штурман. Да и в чтении не особенно силен. Но ведь всегда найдутся люди, которые поймут, что здесь написано, так ведь, воины христовы?
Постояв несколько мгновений друг против друга, моряки молча, решительно пожали друг другу руки. Теперь у них было то, что должно крепко и надолго объединить их. Кого-то объединяла месть, кого-то тайна надежно припрятанных сокровищ; кого-то грех убийства; их же объединяла клятва спасти обреченную на гибель герцогиню Маргрет де Роберваль, вице-королеву Новой Франции.
* * *
Выйдя из каюты старшего штурмана, Оран приблизился к бизань-мачте и, словно частицу священной плащаницы, достав из подсумка клочок пергамента, впиваясь в него взглядом, он старался запомнить начертания цифр и силился прочесть написанные там слова.
Увлекшись, он не заметил, как рядом возник боцман Рош. Выхватив у Орана его святыню, он мгновенно понял, чем это наделил его предусмотрительный Дюваль.
– Сам штурман идти за герцогиней не решается, – едко ухмыльнулся он. – Предпочитает, чтобы на этот чертов остров отправился ты, приятель.
– Это он на всякий случай, – побагровел Оран и, выхватив нож, протянул руку, требуя у Роша вернуть то, что ему не принадлежит и принадлежать не может.
Тот не стал затевать ссоры, еще раз впился глазами в начертанное на пергаменте и, полагаясь на свою цепкую память, милостиво вернул «карту» матросу.
– Море требует справедливости, пастор. Когда там, во Франции, узнают о безумии адмирала, спасти герцогиню и доставить ее в Париж – будет так же выгодно, как и всковырнуть где-нибудь на Гаити пиратский клад. Улавливаешь направление ветра, пастор?
– Улавливаю, – примирительно кивнул Оран, поняв, к чему клонит этот старый джентльмен удачи.
– Тогда держись меня, и этот кусок дерьма пьяного сатаны мы обязательно попытаемся отыскать.
– Преду-смо-трительно, – с уважением покачал головой Оран, совершенно по-иному взглянув теперь на клочок пергамента.
3
Стаи птиц успокоились и вновь вернулись к местам обитания, лишь несколько чаек носились над рябью залива, время от времени пробуждая тишину острова гортанными криками морских прорицательниц.
Солнце уже поднялось над восточной грядой прибрежных скал, и Маргрет почувствовала, что и здесь, на этой суровой земле, оно может быть довольно теплым, а возможно, и жарким. Хотя зима, очевидно, выдается долгой и суровой. Впрочем, может, им повезет и кто-то снимет их с этих скал еще до прихода холодов.
Еще несколько минут истекло в тягостном молчании.
Первой пришла в себя Бастианна. Она поднялась, потянулась, словно только что вышла из спальни, и, довольно весело проговорив: «Ну-ну, посмотрим, что тут нам досталось во владение», направилась в сторону ущелья.
– Здесь можно взойти наверх! – послышался через какое-то время ее голос. – Тропы, конечно, нет, но подняться можно. По склону… как бы идя в глубь острова.
Маргрет тоже подошла к изгибу ущелья и убедилась, что по склону пролегла складка, по серпантину которой действительно нетрудно взойти на прибрежную возвышенность.
– Может, расположимся прямо здесь, в низине?!
– На две-три ночи, – ответила Бастианна. – Хижина же должна быть где-то на возвышенности, между скалами. По ночам здесь будет очень холодно. Как только подует ветер с моря, мы продрогнем, одежда станет влажной. Нет, надо забраться куда-нибудь в заросли, отыскать какую-нибудь пещеру… Словом, уже сейчас надо подумать о зимнем пристанище. Если, конечно, вы не собираетесь жить под открытым небом.
По мере того, как они поднимались по склону, перед ними открывалось островное плато. Большая часть его была покрыта хвойным лесом, посреди которого лишь кое-где возвышались небольшие лиственные рощи. Это была суровая в своей нордической красоте земля, выжить на которой могли лишь такие же суровые, выносливые люди. Поэтому Маргрет весьма смутно представляла себе, как она сможет прижиться здесь, как сумеет наладить быт.
– Как думаешь, нас действительно кто-либо когда-либо сможет обнаружить на этом клочке земли? – обратилась она к Бастианне.
– Когда-нибудь – да, – довольно беспечно заверила ее корсиканка. – Но к тому времени мы так обживем этот остров, почувствуем себя такими владелицами его, что не пожелаем оставлять сей Эдем.
– Северный Эдем.
– Ты всегда напоминала мне парня: такая же крепкая, выносливая… Езда верхом, охота. Умеешь стрелять. Герцогиня, которая никогда не была неженкой!.. редкость, конечно… А ведь здесь пригодятся и твоя выносливость, и сила, и суровость воспитания.
– Спасибо, Бастианна, что хотя бы не падаешь духом.
– Тот, кто падет здесь духом, сразу же падет и телом, – тяжело дыша, поднималась Бастианна на выступ утеса, с которого открывался вид на залив. Подав руку, она помогла Маргрет переступить через трещину и, только намерилась что-то сказать, как вдруг замерла и удивленно указала рукой вниз:
– Смотри, шлюпка! Там шлюпка! Не может быть – он вернулся!
– Кто?
– Матрос, который привез нас сюда!
– Оран? Этот не мог вернуться.
Со страхом подступив к краю обрыва, женщины уставились на входившую в залив шлюпку.
– Но шлюпка приближается, и на веслах сидит матрос.
– И все же, это не Оран, – твердила Маргрет.
– Но не святой же дух веслами машет!
– Шлюпка загружена. Она доверху загружена всякими припасами. Это не Оран. Он не успел бы вернуться.
Взбежав на возвышенность, Маргрет посмотрела на запад и увидела неподалеку от острова всю эскадру. Освещенная лучами утреннего солнца, она уходила на северо-запад. «Король Франциск» подобрал Орана, и эскадра вновь подняла паруса.
– Кто же тогда в шлюпке? Неужели Дюваль?
– Почему Дюваль?
– Он – единственный, кто сумел бы завладеть шлюпкой и решился бы… – высказав все это. Бастианна сама же с сомнением покачала головой. – А ведь это, кажется…
Женщины переглянулись и, не решаясь назвать имени моряка, который может оказаться там, начали поспешно возвращаться вниз, к заливу.
Спуск показался намного сложнее: Маргрет дважды оступалась и чуть было не подвернула ногу, но в какое-то мгновение ей просто хотелось упасть на склон и скатиться кубарем до самого моря. «Рой!» – пульсировало у нее в виске. – Кто же еще это может быть? Только Рой!»
– Это Рой! – завопила она, едва оказавшись на дне ущелья, – Бастианна, мы спасены: это Рой!
– Мы были бы спасены, если бы вместо твоего Роя здесь оказался опытный моряк, вроде Дюваля, – проворчала Бастианна, даже не пытаясь догонять герцогиню. – Но уж какой ни есть… лишь бы мужчина.