Интересно, но, похоже, вокруг нас даже сейчас было полно гражданских немцев, которые двигались на запад всю ночь и неизбежно попали и под утренние авиаудары. Были видны десятки горящих и брошенных вдоль дороги легковушек. Что при этом стало с людьми, которые, видимо, и прямо сейчас прятались где-то по окрестным кустам, было лучше не думать и не видеть.
Я осмотрелся, но через триплексы ничего опасного пока не было видно.
В этот момент в наушниках зашуршал искаженный плохой аппаратурой и помехами голос майора Качана:
– Командиры батальонов! Приказ из дивизии – стоять насмерть!
Неслабо сказано, однако. А ведь за нами, что интересно, вовсе не Москва или Сталинград. Даже не какая-нибудь Малая земля. Мы вообще-то в ФРГ, а позади нас ГДР – первое на территории Германии государство рабочих и крестьян…
Хотя понятно, что такие приказы скорее всего исходят от политотдела и они оправданны, учитывая, что дальняя радиосвязь сейчас неустойчивая, поскольку и мы, и противник ставили помехи. Вдруг потом не успеют ничего такого приказать, и тогда вся их ненаглядно-агитационная составляющая пойдет насмарку…
В этот момент впереди несколько раз бабахнуло. Снаряды летели откуда-то из-за моей спины. Похоже, по шоссе ударила наша артиллерия.
Взгляд через командирский «ТКН-3» в ту сторону прояснил ситуацию – по шоссе в нашу сторону двинулась-таки какая-то броня, похоже, бундесдойчи с их колесными БРМ «Лухс». Две таких машины уже горели, загромождая дорогу, – их явно ждали и накрыли сразу же. Спрашивается, а стоило ли пускать вперед легкобронированную разведку? Хотя все логично, если они действуют по уставу или надеются засечь наши огневые позиции, жертвуя не самой ценной своей техникой.
Отчасти они эту задачу, похоже, выполнили, поскольку нашей артиллерии начала отвечать натовская и над моей головой туда-сюда залетали тяжеленные «чемоданы» гаубичных выстрелов. Хорошо, что в танке всю эту «музыку» почти не слышно…
– Четыреста двадцатый, Четыреста пятидесятый, Четыреста шестидесятый! Я Четыреста десятый, – сообщил я своим ротным. – Целиться как можно лучше, зря снарядов не тратить!
– Так точно, – отозвались Кутузов, Маликов и Дружинин.
Эта моя реплика была совсем нелишней. У нас в каждом «Т-72» в автоматах заряжания по 22 снаряда. Хочешь не хочешь, но когда ты все их расстреляешь – надо или сразу из боя выходить и ехать на перезарядку (а это процесс долгий и трудоемкий) или корячиться с 17 (у меня в командирском танке их 14) снарядами, рассованными по немеханизированным укладкам в корпусе и башне. В соответствии с теорией, которую преподают в военных академиях, советский танкист, конечно, должен победить любого супостата раньше, чем расстреляет эти самые 22 снаряда. О том, что будет, если танковый бой затянется, теоретики как-то умалчивают. При этом я в своей африканской практике, бывало, вел и бои, которые длились по полдня. Хотя ездил я тогда на «Т-55» и стрелять там приходилось в основном осколочно-фугасными. Кстати, у «Т-64» с этим еще хуже – в автомате 28 снарядов, а до прочих в бою вообще не дотянешься – они все у мехвода, а он на «шестьдесятчетверке» изолирован от остального экипажа и командир с заряжающим без остановки и выхода из машины туда пролезть не могут. Хотя это все, конечно, детали и мелкие недочеты конструкторов и полководцев – кто же знает, сколько среднестатистический танк в современном бою живет и сколько по времени этот самый бой может продлиться? Ну ничего, сейчас мы это быстро проверим на практике…
– Я Четыреста тринадцатый, – возник в моих наушниках голос начштаба Шестакова. – Всем внимание! Танки!
Глазастый, однако, у меня начштаба. Молодец.
Я включил привод башни и, немного повернув ее вправо, увидел – точно, идут, отряхивая с брони маскировку из увядших листьев.
До них было еще далеко, километра четыре, но в сильную оптику уже можно было рассмотреть низкие, угловатые как ящики, здоровенные танки в трехцветном камуфляже.
Ну да, самое новое, что у них нынче есть, американские М1 «Абрамс», 57 тонн, экипаж – четыре рыла. Их в ФРГ завезли меньше года назад, и были они вроде бы только в двух дивизиях 3-го армейского корпуса США – 1-й бронекавалерийской и 2-й бронетанковой. Если верить справочникам и «Зарубежному военному обозрению», защита и прицелы у них вполне себе по последнему слову техники, а вот пушка против нас слабоватая, 105-мм «М68А1», такая же, как на «М-60» или немецком «Леопарде-1». Пишут, что янкесы планировали со временем воткнуть на него 120-мм орудие, такое же, как на «Чифтене» или «Леопарде-2», но это пока что только планы и мечты и не более того. И слава богу.
Я насчитал перед фронтом своего батальона десятка три «М1», позади которых мелькали и какие-то другие силуэты – может, еще танки, а может, БТР или БМП вроде «М-113» или «Брэдли». Получается, на весь наш полк сейчас пустили около сотни «Абрамсов» – наверное, все или почти все танки этого типа, какие Штаты сейчас имели в Западной Европе.
Н-да, моим (да и не только моим) орлам сегодня впервые в жизни придется стрелять не по щитам или списанным бронекорпусам на полигоне, а по настоящим целям. Собственно, и у меня в этом плане тоже некоторый «пробел в образовании». Да, я, было дело, участвовал в танковых боях, но это было в одной очень далекой стране, там, где жара под шестьдесят и поднятый на марше из-под гусениц мелкий песок поднимается и висит сплошным облаком, упорно не желая оседать, доводя до бешенства и проникая буквально всюду. Там не то что воевать, а даже жить невыносимо. Мы с ребятами все понять не могли – чего ради итальянцы с Муссолини во главе в свое время так держались за эту самую Абиссинию?
Опять же, когда ты воюешь на «Т-62» или «Т-55», а против тебя выходит такой же «Т-54» или «Т-55» – это получается очень своеобразная танковая дуэль. Как-то раз я даже участвовал в «дуэли» и вовсе в дедовском стиле – «один на три» на «Т-34-85» (против меня были точно такие же «Т-34-85», только с сомалийскими эмблемами) – я тогда зажег головного, а два других черномазых экипажа открыли люки и сбежали с поля боя пехом, даже не заглушив двигателей в брошенных «тридцатьчетверках» – только пятки засверкали…
Но нынешний-то противник будет куда серьезнее.
– Орлы, не торопиться! – объявил я своим ротным.
– Так точно! – ответили их сосредоточенные голоса.
Справа выпалила какая-то «шестьдесятчетверка» из первого батальона, хотя до противника было километра два с лишним. Нервы не выдержали, что ли?
Причем было попадание или нет – я даже не увидел.
– Четыреста десятый, я Четыреста шестидесятый, они подошли на прямую, – доложил срывающийся голос старлея Маликова.
– Давай! – сказал я историческую фразу.
Через секунду вся его вторая рота дала залп.
Конечно, попали не все, я отчетливо видел, как две или три болванки ушли выше целей, – мало пороли этих наводчиков, да поздно уже, не поумнеют… Но тем не менее четыре «Абрамса» сразу остановились как вкопанные. Из двух пошел дым. В этот момент вся вражеская линия застреляла. Теперь уже над нами засвистели бронебойные болванки – одна воткнулась в склон холма, метрах в сорока от моей позиции. Похоже, целей супостаты практически не видели, но снарядов явно не жалели.