Никогда, ни разу в жизни Ляля не отказалась выслушать Маргариту, отговорившись занятостью или головной болью, никогда не бросила трубку, никогда не послала Маргариту с ее проблемами куда подальше.
После неудавшейся свадьбы своей обожаемой девочки Маргарита Павловна была вне себя. Минут пятнадцать она, не переставая, ругалась как ломовой извозчик, поливая злодея-жениха, его хозяйку, эту змею подколодную, а также тот день, когда ей, Маргарите, в голову пришла мысль выдать свою девочку замуж. Она распушила всю прислугу – наорала на горничную, пригрозила сдать кухарку в милицию за то, что она якобы ворует продукты, и даже шофер, который от греха подальше удалился в гараж, стал всерьез подумывать об увольнении из этого сумасшедшего дома.
Аветика Ованесовича спасло от тайфуна с именем Марго только то, что он вызвался довезти Лолу и незадачливого жениха до дому, поэтому в данный момент отсутствовал.
Пенелопа лежала в углу дивана и тихо постанывала от стыда и унижения. Глядя на ее страдания, Маргарита Павловна чувствовала, что у нее разрывается сердце, а ведь она даже не могла утешить свою девочку, потому что у самой не было никаких душевных сил. И разумеется, в трудную минуту она вспомнила о Ляле Кукушкиной.
– Это ужасно! – завопила Маргарита в телефонную трубку. – Это ни на что не похоже, это полный, окончательный разрыв!
Ляля на том конце провода предположила, что Маргарита разводится с мужем. Однако она не стала высказывать это предположение вслух, да Маргарита и не дала бы ей этого сделать.
– Все пропало, все, все рухнуло, это полный крах! – вопила Маргарита, и Ляля подумала, что ее предположения насчет развода были ошибочны и что скорей всего лопнула косметическая фирма Маргаритиного мужа, в честь любимой супруги называемая «Марго».
Надо отдать должное Ляле, в самый первый момент она не испытала злорадства, как сделала бы любая нормальная женщина на ее месте. Ляле Кукушкиной Бог дал и вправду ангельский характер, хотя для какого черта он это сделал, видно, и сам не знал, потому что пользы Ляле от ее характера не было никакой, а только один вред.
– Бедная девочка теперь погибнет! – причитала Маргарита, и Ляля подумала, что Маргарита совершенно ополоумела от горя, и под девочкой понимает себя.
Она попыталась вставить слова утешения, но Маргарита снова не дала ей этого сделать.
– О, я этого не переживу! – вопила Маргарита. – Это такой удар, такой удар!
Бедная Ляля не знала уже, что и думать. В конце концов она решила покориться неизбежному и просто слушать, авось Маргарита опомнится и начнет говорить связно.
Слово за слово, выяснилась вся история про коварного жениха, который обманул все ожидания невинной Пенелопы и втоптал в грязь чувства самой Маргариты Павловны.
У самой Ляли начальник с утра метал громы и молнии, грозил увольнением, соседка сверху забыла выключить кран с горячей водой, и теперь на кухне расползлось по потолку огромное ржавое пятно, и еще Лялина престарелая тетка сломала шейку бедра и нужно было дежурить возле нее каждую ночь.
Но, разумеется, Лялины мелкие проблемы не шли ни в какое сравнение с несчастьем Маргариты. Изредка вставляя в гневный монолог Маргариты робкие реплики типа: «Ах, какой ужас!», «Ах, бедная девочка!» и «Как я тебе сочувствую!» – Ляля напряженно раздумывала о своих делах.
Ее тетка живет близко от Лялиной работы, так что удобнее всего Ляле будет переехать на это время к ней. Она перестанет зависеть от капризов общественного транспорта, не будет больше опаздывать на службу, и начальник немного поутихнет.
С другой стороны, не нужно будет рассматривать пятно на потолке и мучительно размышлять, где взять денег на ремонт. Решив про себя, что не все так плохо, Ляля повеселела, и это ее настроение, очевидно, передалось Маргарите через телефон.
Маргарита бросила свое обычное «пока!» и отключилась. Она чувствовала себя вполне способной утешить свою драгоценную Пенелопу.
* * *
– Это замечательное местечко, Лола-джан, – ворковал Аветик Ованесович, подруливая к бревенчатому зданию ресторана, – здесь так готовят бастурму, вах! Пальчики оближешь!
Ашотов делал одновременно три дела: управлял машиной, пожирал свою симпатичную соседку выразительными темными глазами и сжимал ее ручку свободной рукой.
– Аветик Ованесович, – проговорила Лола, осторожно высвобождая руку, – не отвлекайтесь, а то врежетесь в стену!
– Вместе с вами, Лола-джан, я готов погибнуть! – пылко воскликнул господин Ашотов.
– А я предпочла бы остаться в живых, – отозвалась Лола.
«Ах, Пу И, паршивец! – думала она. – Что мне приходится терпеть из-за твоего скверного поведения! Ладно бы еще ресторан, так ведь этот престарелый Ромео несомненно потребует продолжения… ну ладно, как-нибудь постараюсь отвертеться, не впервой».
Аветик Ованесович помог Лоле выбраться из машины, захлопнул дверцу, и они направились ко входу.
Ресторан, выстроенный в стиле охотничьего домика из огромных бревен, выглядел уютно и гостеприимно. Швейцар распахнул перед гостями дверь, и они оказались в зале. Помещение, не очень большое, было рассчитано не больше чем на двадцать посетителей. В огромном камине потрескивали дрова, по стенам красовались оленьи и лосиные рога, пол застлан шкурами. Пожилой длинноволосый пианист негромко импровизировал за роялем.
Представительный чопорный метрдотель усадил гостей за удобный угловой столик неподалеку от камина. На смену ему тут же явился официант и доверительно сообщил, что сегодня повару особенно удалась копченая оленина под черничным соусом.
– Хорошо, пусть будет оленина, а к ней – эльзасское вино… какой у вас год?
– Есть девяносто третий, для эльзасских вин – один из лучших…
– Хорошо. Салат… как это у вас называется – с рыжиками…
– Салат «лесовик».
– Вот-вот. А что посоветуете на десерт?
– Очень рекомендую томленую бруснику со сливками.
Официант принял заказ и удалился.
Лола огляделась.
Кроме них с Ашотовым в зале было еще человек десять. За соседним столиком сидела весьма колоритная пара – красивая и явно недалекая блондинка в очень открытом серебристом платье и здоровенный краснолицый мужчина с огненно-рыжими волосами. Этих волос у него было слишком много, они росли на каждом свободном клочке кожи – рыжими волосами заросли его руки, даже из-под манжет выбивались пучки рыжей шерсти.
С первого взгляда на него было ясно, что это муж, причем муж до безобразия ревнивый.
– Почему этот официант так на тебя смотрел? – допрашивал он жену густым утробным басом, не обращая на окружающих внимания.
– Витик, ну что ты так шумишь? – пыталась успокоить блондинка своего рыжего Отелло. – Ну как он так на меня смотрел?
– Он на тебя смотрел, как на знакомую! – Муж надулся и побагровел. – Как будто он тебя знает!