На каменном дорожном указателе было написано:
КОПША-МИКЭ – 8 KM. Дорога повторяла изгибы реки Тырнава-Марэ по пустынному плоскогорью, где не было ни хуторов, ни деревень, ни машин, за исключением редких телег на резиновом ходу. Тучи висели низко, а холодный ветер гнал листья вдоль обочины.
– Рассказывай, – потребовала Кейт. Лучан не отрывал глаз от дороги.
– Это может показаться глупостью, Кейт. Они вряд ли хватятся нас сегодня… Они не заметят твоего отсутствия в течение нескольких часов…, а тогда мы будем уже далеко. И все же, если нас поймают…
– Рассказывай, – повторила Кейт. В ее голосе звучали повелительные нотки, выработанные за долгие часы, проведенные в «Скорой помощи», операционных, конференц-залах.
Лучан взглянул на нее.
– Но это действительно может показаться глупым…
– Рассказывай. – Ее голос не допускал возражений. Лучан облизнул губы и провел рукой по взъерошенным волосам.
– Все готово, Кейт. Сегодня ночью Семья стригоев умрет. Вся. До единого человека.
– Каким образом? – бесстрастно спросила Кейт.
Лучан качнул головой, но продолжил.
– Они собираются в замке на Арджеше. Это место называется крепость Поенари…, древняя крепость, которую Влад перестроил пять столетий назад. Все готово…, они не переживут Церемонии.
– Каким образом? – В ее голосе прозвучало недоверие.
– Крепость заброшена со времен Влада. Местные жители по-прежнему обходят ее стороной. Правительство делает вид, что не замечает ее Турбюро показывает немногочисленным туристам липовый «Замок Дракулы» вроде замка Бран возле Брашова, вместо того чтобы признать настоящий на реке Арджеш.
– Ну и что?
– Этой Церемонии дожидаются уже много лет. Больше трех лет назад Чаушеску начал восстановление крепости Поенари. Новое правительство закончило работы, несмотря на экономические трудности Этого потребовали стригои. – Он помолчал, посмотрел на нее и продолжил. – Там была заложена взрывчатка. Сегодня во время Церемонии они должны взлететь на воздух. Вся гора заминирована. В живых не останется ни один стригой.
Кейт сложила руки.
– Опять врешь.
Эти слова, казалось, обидели его.
– Нет, Кейт, я клянусь…
– Ты не можешь не врать. Стригой никогда не допустят никого на свою Церемонию таким образом. Кроме того, их охранники прочешут все окрестности перед началом. Все они жестокие ублюдки, но идиотами их не назовешь.
Они въезжали в городок Копша-Микэ в долине Это был промышленный город, не похожий на те, что Кейт видела до сих пор, улицы черные от сажи, дома черные, люди на улицах черные и серые, а из заводских труб не переставая валят клубы черного дыма. Лучан остановил машину на изрытой колеями площадке рядом с железной дорогой.
– Кейт, – сказал он, – это правда. Клянусь. Она молча смотрела на него. Он вздохнул.
– Строительство одобрили лидеры Семьи стригоев, финансировалось оно в основном за счет фонда Вернора Дикона Трента, а работы выполнялись строительной компанией Раду Фортуны.
Кейт сидела, по-прежнему скрестив на груди руки.
– И ты утверждаешь, что Фортуна по счастливой случайности не обратил никакого внимания на закладку твоих мифических бомб. Или это будет организовано на манер покушения на Гитлера – некий стригой-перебежчик с бомбой в портфеле?
Лучан схватил ее за руки, но тут же отпустил, почувствовав, как она сразу напряглась.
– Извини. Послушай, Кейт… Фортуна туда почти не приезжал. Работы по большей части выполнялись венгерскими мастеровыми. А я в летние каникулы работал там прорабом… – Он запнулся, заметив в ее взгляде сомнение. – Стригои доверяли мне, Кейт. Еще в юношестве я был у них международным курьером. Я выказывал честолюбие, жадность, демонстрировал преданность тем, кто обладал достаточной властью, чтобы помочь мне. И мне помогли…
Он замолчал.
– Твой таинственный покровитель, – саркастически заметила Кейт.
– Да.
– А бомбу установили, пока никто не видел.
– Там не одна бомба, Кейт. Перестраивались две главные башни крепости Влада, а также главное здание, южные укрепления, старый подъемный мост и восточные укрепления, где сегодня ночью и состоится настоящая Церемония. Во всех этих местах заложена взрывчатка с раздельными часовыми механизмами. Вся вершина горы взлетит на воздух.
Кейт неотрывно смотрела на него ледяным взглядом, но сердце у нее забилось сильнее.
– Охранники стригоев найдут все это. Лучан отрицательно качнул головой.
– Они десяток раз проходили мимо. Взрывчатка замурована в строительные конструкции. Даже часовые механизмы скрыты раствором. Они ничего не нашли и не найдут. Обезвредить заряды невозможно. Если стригои будут там сегодня ночью, они будут уничтожены.
– Вместе с Джошуа. Вместе с О'Рурком. Лучан прикоснулся к ее руке.
– Мне очень жаль, Кейт. Я надеялся, что они повезут ребенка с тобой. Но вместо этого его доставят туда ночью на вертолете с Фортуной и другими важными шишками.
Кейт отдернула руку.
– Вот тут-то, Лучан, ты врешь. У тебя и в мыслях не было, что Джошуа окажется со мной в машине. Будь он там, ты и не подумал бы нас спасать. Тебе же нужно, чтобы Церемония состоялась. Вот тогда замок и разлетится.
Он отвел глаза, и Кейт поняла, что он соврал насчет спасения Джошуа, но сказал правду о заложенной взрывчатке. Руки и ноги у нее буквально похолодели при этой мысли. За окнами машины среди промышленной грязи Копша-Микэ двигались серые тени.
– Кейт, – заговорил Лучан, не глядя на нее, – ты должна понять, что за последние пятьсот лет было лишь три Церемонии Посвящения. Лучшей возможности никогда не представится. Там будет вся Семья…, все стригои, имеющие мало-мальский вес.
Она кивнула.
– А мой ребенок и бывший священник, которые никому ничего плохого не сделали, – небольшая плата за возможность ухлопать всех разом.
Лучан резко повернулся к ней. Глаза у него расширились.
– Да! Сотня детей и священников – небольшая плата! – Он схватил ее за плечи и встряхнул. – Неужели ты не понимаешь, что мой народ уже много веков в рабстве у этих подонков? Тебе неизвестно, сколько детей, священников и простых людей пали жертвой их жестокости? Можешь представить себе народ, который никогда не вдыхал воздух свободы?
Голос Лучана дрожал. Его всего трясло. Он отпустил ее руки и включил передачу.
– Неважно, что ты об этом думаешь, Кейт. Сегодня ночью это произойдет. Я сожалею о Джошуа…, правда. И О'Рурка мне очень жаль. Они станут мучениками, как и мои приемные родители.
Машина медленно двинулась по шоссе через черный город.