– Я не шучу, я действительно из полиции.
Удостоверение наконец нашлось, и он сунул его девице под нос. Она не стала читать, только приподняла левую бровь.
– Вы что – глухонемая? – в раздражении проговорил Сергей.
Он тотчас же пожалел о своей несдержанности, потому что в глазах женщины заметил такое выражение, что понял, – вряд ли она захочет помочь полиции.
– Руку отпустите, – спокойно сказала она.
Голос у нее был низковатый, красивого тембра. Вообще она была красавица, отметил про себя Сергей. Правильные черты лица, большие глаза, красиво очерченные губы. Конечно, макияж был наложен первоклассно, насколько он мог судить со своей мужской точки зрения, но и природные данные тоже были отличные.
– Хм, мне нужно задать вам несколько вопросов, – хрипло сказал Сергей и отпустил ее руку.
– Пошел ты подальше, – отчетливо произнесла девица, резко повернулась и быстро пошла в сторону, прижав к груди сумку.
– Послушайте, я же сказал, что мне нужно с вами поговорить, – крикнул Сергей.
Она оглянулась по сторонам. Народу вокруг не было никого.
– Полицию ищите? – усмехнулся Сергей. – Я она и есть, полиция-то. Не понимаю, отчего вы так сопротивляетесь. Ответьте на несколько вопросов, и я вас отпущу.
Она замедлила шаг, как бы что-то обдумывая.
– Я тороплюсь, банк закроется.
– Я вас провожу, – обрадовался Сергей.
– Свернем сюда, так короче, – предложила девушка, указывая на маленький переулочек, идущий вбок.
Сергей, ничего не подозревая, согласился. Она пошла вперед, свернула за угол, а когда Сергей заглянул туда же, в лицо ему брызнула едкая струя из баллончика.
– Ты что, рехнулась? – хотел спросить он, но горло перехватило, перед глазами расплылось черное пальто, и он медленно осел прямо в лужу.
Очнулся он оттого, что кто-то теребил его за плечо.
– Милый, – скрипело рядом, – ты чегой-то прямо в луже спишь-то?
Сергей с трудом разлепил глаза. Рядом с ним стояла баба-яга и тыкала его палкой.
«Где я? На том свете, что ли?» – мелькнуло в голове.
– Сгинь! – прохрипел он.
Старуха обиженно нахмурилась.
– К тебе по-хорошему, а ты хамишь, – прошамкала она.
Сергей пошевелился. Вроде бы все было на месте – руки, ноги, голова… Дурная голова, со стыдом вспомнил он. Хорош сотрудник полиции, которого девка выключила без всякого труда. А он-то рот разинул на фигуру, да на морду! Идиот! И ведь никому не расскажешь: до пенсии сотрудники издеваться будут. Это все оттого, что уже несколько месяцев один, скоро в голове одни бабы будут, о работе думать некогда. Стыд какой!
Он сделал попытку подняться, потом проверил карманы. Удостоверение и бумажник были на месте, часы тоже. Еще бы, ведь она же не грабить его собиралась! Судя по времени на часах, пролежал он минут двадцать, так что бомжи не успели его найти и карманы обчистить.
– Извини, бабушка, – обратился он к старухе, – не хотел тебя обидеть.
– Э, да ты и не пьяный, – подозрительно протянула старуха.
На лице у нее было написано недоверие: лежал в луже, а не пьяный; а если по голове дали с целью ограбления, то почему ничего не взяли, к тому же голова-то цела.
– Тебе что – плохо стало? – спросила старуха.
– Сердце, – соврал Сергей.
– Сердце, – проворчала старуха. – У кого сердце – те бледные да немощные, а ты вон какой здоровенный. Дай сзади куртку почищу.
Куртка оказалась не такой грязной, как думалось Сергею.
– Хорошо, что с ночи подморозило, а то вывалялся бы в грязи как свинья, – напутствовала его старуха, и Сергей побрел по переулку.
Было тошно и стыдно, а еще обидно. Что он сделал этой девице? И она, что – совсем ненормальная, раз позволяет себе такие штучки. Ведь все же он при исполнении… Но, однако, как же дальше с ней быть… Не вызывать же омоновцев с автоматами, чтобы ее задержать? Смех один да и только. Ясно одно: в салоне нечисто, и он туда сейчас не пойдет, сначала надо навести справки.
Не успел Сергей прийти в свой отдел, как его вызвали к заместителю начальника управления подполковнику Гробокопатько. Секретарша подполковника Лизавета шепнула Сергею в приемной:
– Он сегодня в штатском!
Это был скверный признак: когда подполковник Гробокопатько приходил на работу в штатском костюме, подчиненных ждали непрерывные разносы и головомойки. Злые языки утверждали, что в штатском он появляется после сильного перепоя, с головной болью и в подавленном настроении, почему и вымещает свое скверное самочувствие на подчиненных.
Тяжело вздохнув, Сергей переступил порог кабинета. Подполковник сидел за столом мрачный, угрюмый и злой. Окинув Сергея с ног до головы тяжелым неприязненным взглядом и, видимо, не найдя к чему придраться, он хмуро ответил на приветствие и начал:
– Ты что же это, капитан, того-этого, самодеятельность разводишь?
– Какую самодеятельность, товарищ подполковник?
– А я тебе, того-этого, разрешал говорить? Ты, капитан, чего это перебиваешь старших по званию? Тебе что, того-этого, погоны носить надоело?
– Никак нет, товарищ подполковник! – отозвался Сергей, лихорадочно соображая, чем он не угодил начальству.
– Ты чего это, капитан, вокруг магазина вертишься?
– Так там же… мое расследование, убийца этот с розой, черт бы его…
– Я тебе сказал – молчать! У тебя, кроме этого, еще четыре убийства висят, вот ими и занимайся! А в магазин нечего без конца таскаться! Есть у тебя в школе убийство, есть в этом… крупном рогатом институте, в садоводстве – мало тебе, что ли! Там и ищи!
– Так тот же самый убийца-то!
– Вот если тот же самый, того-этого, то и копай в другом месте! – С логикой у подполковника Гробокопатько всегда было не очень. – А от магазина держись подальше!
– А в чем дело, Иван Рудольфович? – осведомился Сергей, внутренне закипая.
Хоть Гробокопатько и начальник, но не много ли он на себя берет?
– Что еще за фамильярности? – рявкнул подполковник. – Ты, того-этого, изволь по уставу ко мне обращаться! В чем дело – тебя не касается! У руководства свои могут быть соображения! В частности, может быть, жалобы на тебя поступили – грубые методы ведения следствия, оказание давления на свидетелей… Короче, если ты хочешь на своем месте и дальше работать – ты, того-этого, от магазина держись на безопасном удалении! Все! Не задерживаю! Кругом – марш!
Сергей развернулся при этом совершенно не по уставу, в недоумении поднял плечи и так с поднятыми плечами и вышел в приемную.
– Ну что, – сочувственно спросила Лизавета, – страшен?