– Да ему я уже говорил. Он сказал, чтоб к вам обратиться. Вы, мол, должны этим заниматься.
– А ты где его видел? – Немодно выщипанные до ниточки брови Елены Алексеевны поползли вверх, выражая крайнее удивление. – Ты, что ли, на прием к нему записывался?
– Зачем? Я с ним тут разговаривал, – в свою очередь, удивился такому вопросу Родин.
– С кем тут? С Хаджакисяном?! Когда? Он что, сюда подъезжал? И про меня говорил?! – Теперь Елена Алексеевна, морща лоб и нос, казалось, была ошеломлена таким известием и теперь уже схватилась за сердце.
– При чем тут Хаджакисян? Я с Андреевым общался. С Вячеславом Николаевичем.
– А‑а, с этим, – облегченно выдохнула кладовщица и расплылась в снисходительной улыбке, блеснув золотым зубом. – Так какой же он хозяин? Он просто директор склада.
– А… А какая разница? – не понял Михаил, дернув плечом.
– А такая разница, что не дает, а дразнится, – откровенно засмеялась кладовщица. – Он же просто наемный директор. На зарплате от Хаджакисяна сидит. Это не его склад. Некоторые тут… Да в большинстве арендованные. Вот там хозяева верховодят. А такие, как у нас, забитые старьем, принадлежат акционерному обществу «Заря». Уяснил, Шерлок Холмс? А то уж напугал меня. Думаю, каким это образом он тут очутился? Сроду никогда не заглядывал. Да еще, говоришь, кладовщица в курсе. Ну ты приколист! Хи-ха-ха! Ой, думаю, уволят теперь. До пенсии-то два понедельника осталось. Так, слушай, Миша, меня и правда уволят, если я тут с тобой еще полчаса трепаться буду. Вон грузчики уже пришли. Сейчас Анька-бухгалтерша пожалует за отчетами. Сегодня ее день. Все, пошла я. – И Елена Алексеевна, продолжая посмеиваться, стала отпирать кабинет.
Михаил и сам не заметил, как появились грузчики и, не мешая их разговору, прошли в зал. Он сейчас пребывал в полном замешательстве. Ну конечно! Какое дело этому Андрееву до его бдений? Ему так же на все наплевать, как и всем тут. Кроме того, разумеется, кто ворует. Значит, надо идти к этому Хаджакисяну. Судя по рассказу Елены, он тем более ни сном ни духом, что у него тут делается. «Записаться, значит, на прием? Что ж. Запишусь. Не побрезгую».
Теперь Родина охватил еще больший азарт. Он был уверен, что его доклад настоящему хозяину не останется без внимания. Не зря он потратил столько сил. Так что не стоит отчаиваться. И он прямиком направился в головную контору, что находилась отсюда почти в паре километров. Да, велика была Зоринская база. Масштабы ее впечатляли. Впечатляла и безхозяйственность. Но так всегда. Чем больше хозяйство, тем больше воровства и попустительства. Практически модель всей нашей страны. Попробуй-ка поворуй в Швейцарии или даже в Германии. Размеры не те. Все на виду, все под присмотром. Да и менталитет иной. Не то что у нас.
Преодолев путь под холодным моросящим дождем, Михаил поднялся на второй этаж, где располагался кабинет господина Хаджакисяна. В просторной приемной, где стены были обшиты натуральным лакированным дубом, отчего она была довольно мрачной и больше походила на баню, а не на современный офис, сидела премиленькая секретарша. Разумеется, длинноногая блондинка с высокой грудью и ресницами, как опахала. На приход Родина она не отреагировала никак. Мельком оглядев его форму охранника, снова углубилась в компьютер, что-то усердно выколачивая по клавиатуре.
– Его нет, – неприветливо пискнула она, давая понять, что разговор окончен.
– А когда будет? – спросил Родин, оглядывая обстановку. На двери закрытого кабинета красовалась черная табличка с золотыми буквами: «Генеральный директор АО «Заря» Хаджакисян Седрак Мазманович».
– В командировке.
– А когда будет? – настойчивее повторил он свой вопрос.
– На следующей неделе, – не отрываясь от монитора, нехотя отозвалась секретарша.
– К нему надо записываться?
– А по какому вопросу? – только теперь удостоила она вошедшего более долгим взглядом своих лучезарно-голубых глаз.
– По производственному, – заявил Родин и для важности добавил: – Срочно.
– Как ваша фамилия? – снова отвернулась девушка и застучала по клавиатуре, видимо, готовясь внести его имя в нужную программу.
– Родин. Михаил Леонидович.
– Вы здесь работаете?
– Да. Охранник на четырнадцатом складе.
– Хорошо. Вторник. На десять утра вас устроит? – снова метнула она на него взгляд голубых глаз.
– Да. Спасибо, – поблагодарил Михаил и, не попрощавшись, вышел за дверь.
Покидая Зоринку, Родин чувствовал жуткую усталость. Но нужно было отослать деньги Алексею. Когда, отстояв очередь вместе с пенсионерами, вышел с почты и сел в маршрутку, буквально отрубился на месте. И, разумеется, пропустил свою остановку. Только когда водитель «Газели» окликнул его, что, мол, надо платить за второй круг, Михаил проснулся, молча передал тому еще десятку и снова прикорнул, приложив голову к холодному стеклу. Но уже не спал. Он стал думать о предстоящей встрече с Хаджакисяном. Сможет ли убедить его навести ревизию на четырнадцатом складе? А еще думал о том, зачем ему все это сдалось? Ни кладовщицам, ни наемному директору это совершенно не нужно. Так почему у него так голова болит? И сам себе отвечал: да потому, что это нормально – нормально относиться к своей работе. И потому, что он теперь не просто штаны просиживает, а занят серьезным делом. Может быть, именно эта цель, которую перед собой поставил, и дает ему силы вернуться к человеческому образу жизни. Да, и он дойдет до конца. И пусть даже сам хозяин наплюет на это, но тут еще останется открытым вопрос об исчезновении сторожа. Нужно бы еще Елену Алексеевну подробнее расспросить о нем. Вдруг она еще чего знает. От Щербакова получено слишком мало сведений. Да и вообще, больше всего подозрений падает именно на него, поскольку товар подменивается в его смену.
Домой к Марине он добрался ближе к обеду. Сперва позвонил в дверь, а уж потом стал открывать своим ключом. Все-таки тут тоже был не его угол. Марины, на его счастье, не оказалось, и он, даже не поев, завалился спать.
* * *
Галина открыла моментально, словно сидела под дверью. Пропуская за порог Михаила, она выглядела довольно взволнованной, но пыталась это скрыть за неуместной бравадой:
– А, привет. Проходи. Как дела? Ты поешь чего-нибудь? У меня суп куриный горячий.
Она говорила так, словно ничего не произошло. Все, как и много лет подряд. И не было у них сегодня развода. Может быть, потому, что всегда так было заведено? Просто по инерции. Однако Михаил отрицательно мотнул головой и, поспешив нарушить тот устоявшийся порядок, специально прошел мимо нее на кухню прямо в обуви. Сел не на свое привычное место, когда ужинал после работы, а на место, что всегда было закреплено за Дашей. Там, как обычно, стояла ее розовая чашка с серебряной чайной ложечкой, что подарила бабушка самому еще пятилетнему Михаилу. Галина зашла следом и встала напротив, прислонившись спиной к дверному косяку и сцепив крендельком руки на груди. Взгляд ее выражал немой вопрос. Михаил тоже молчал, не зная, как начать разговор. Эти родные стены не располагали к меркантильным вопросам, которые никогда тут не решались. Он почувствовал, что на его глаза невольно наворачиваются слезы. Таких ощущений он не испытывал с похорон той самой бабушки. Он отвернулся к окну и полез в карман за портсигаром. Бесцеремонно закурил, хотя раньше этого тут не допускалось. Галина не возразила, но все же первой нарушила затянувшееся молчание: