Вечером неожиданно позвонил Колчак и огорошил киллера известием, что для обеспечения успеха он посадил на хвост клиенту «репья» — шустрого и сообразительного парня с мобильным телефоном, чтобы тот следил за любыми перемещениями объекта.
— Запиши номерок, — коротко хохотнул Григорий. — Он тебе все по минуткам раскладывать станет.
— Парень-то, надежный?
— Не волнуйся, твой номер я ему давать не собираюсь, — успокоил Колчак, — И вообще он делает свое дело и сопит в две дырки. Так ты пишешь? Пароль: маска!
— Понял, пишу, — вздохнул Васин.
Распрощавшись с Маркиным, он закурил и в раздумье уставился на листок бумаги с номером телефона: с чего это вдруг прижимистый и хитрый Колчак стал проявлять такую заботу, словно ждал после смерти клиента наследство минимум в миллион долларов?
Тем не менее утром, умывшись и позавтракав, Васин набрал указанный Колчаком номер. Ответили после второго гудка.
— Привет, — буркнул Евгений. — Маска! Что клиент?
— Отправился в центр, — лаконично сообщил хрипловатый тенорок. — Думаю, в любом случае вернется не раньше, чем через два часа, поскольку поехал городским транспортом.
— Ясно, — киллер быстро прикинул, как раскладывалось время и принял решение. — Ты вот что, сегодня за ним больше не ходи. Лады?
— А завтра?
— Тебе скажут!
И Васин прервал разговор, совершенно не желая отвечать на вопросы об оплате, которые, вне всякого сомнения, возникнут у «репья»: насчет денег пусть выясняет у Маркина, а если сунется за клиентом, то придется пенять на себя.
Евгений проверил оружие, взял бумажник, пожелал сам себе удачи и вышел из дома. Конечно, не слишком удобно таскать с собой на дело документы, но как без них на машине? А всяких помощников и подельников в тонком вопросе заказного убийства Васин не признавал и, если позволяла обстановка, всегда предпочитал работать один…
Сегодня Зотин отправился к ювелиру забрать из ремонта старинный медный складень — деньги подвалили неожиданно, и грех не воспользоваться предоставившейся возможностью, тем более, пока жена не наложила лапу на доходы. А то потом начнется: надо то, надо это, детям, старухе-матери, себе. Пропасть денег нужна, и становится совершенно неясно, как они вообще до сегодняшнего дня обходились и как станут потом, когда деньги кончатся?
— Хорошая работа, — ювелир осторожно поставил складень на полочку и раскрыл створки.
В середине скорбела Богородица с младенцем Иисусом на руках, слева от нее осенял двоеперстием святой Сергий, а справа пытливо смотрел из-под высокого лба Николай-угодник, всегда напоминавший Игорю покойного деда. Бывало, он вот так же укоряюще и горестно смотрел на внука, когда тот в очередной раз приносил из школы двойку, но теперь Николай-угодник, казалось, смотрел осуждающе и печально. Чем же успел провиниться перед ним Зотин?
— Финифть Ростовская, — благоговейно протирая складень мягкой замшей, вздохнул ювелир. — Хорошую цену мог бы взять за нее, Игорек. У меня и покупатель есть, в накладе не останешься.
— Не, не могу!
Зотин, от греха, закрыл складень и опустил его во внутренний карман пиджака: подобный разговор о продаже реликвии возникал не первый раз, и всегда Игорь неизменно отвечал отказом, не желая расставаться с фамильной вещицей. Даже основательно сидя на мели, он никогда и мысли не допускал продать складень, а уж какие времена случались тяжкие — жрали всей семьей одну вермишель с постным маслом. Да, ничего, потом все как-то выравнивалось.
Расставшись с ювелиром, Зотин поехал домой, предвкушая долгий отдых и скорое наступление того дня, о котором говорил Куприян — осталось немного потерпеть и в город вернется покупатель, готовый щедро рассчитаться за материалы, привезенные из поездки в горы. И то, не за бесценок же отдавать результаты трудов? Он там трудился не только в поте лица, но часто под пулями и ежедневно растрачивал массу нервной энергии.
Вспомнилось вдруг, как он где-то читал, что знаменитый художник Малевич, намалевавший «Черный квадрат», выдавая свои тезисы по искусству, призывал признать жизнь, как таковую «подсосным харчевным путем для главного движения». В сущности, при всем эпатаже пана Казимира, он во многом прав — жизнь упиралась в жратву, поэтому умные люди и говорили, что работали преимущественно на унитаз. Да, как ни крути, все упиралось в жратву и шмотки, какую-то мебель, жилище и прочую ерунду, без которой, впрочем, существовать просто невозможно. Вот и колотишься, пока не окочуришься, а там тебе уже все земное ни к чему: не нужно ни пожрать, ни выпить, ни крышу над головой и бабы тоже до фонаря. Поэтому никто туда не торопился.
Конечно, получить денежки всегда приятно, вот только они, заразы, имели пренеприятнейшее свойство моментально исчезать и опять приходилось ломать голову: где их взять? Поэтому подрасчет подрасчетом, но стоило прикинуть — куда дальше направить свои стопы? В Грузию, где происходило одно покушения на президента за другим, — наверняка, сами жоржики их и устраивали? — на взрывоопасный Северный Кавказ или опять в Южные Предгорья? Поговорить, что ли, об этом с Минаевым, спросить его просвещенного совета и заодно помощи: ведь устроил же он все как нельзя лучше в горах? Естественно, случались накладки вроде нападения боевиков Абдулкасыма на машину, но находиться среди почти первобытных, тупых и грубых, людей, не вляпавшись ни в какую историю, просто противоестественно.
И тут Зотин усмехнулся: шалишь, брат, шалишь! Это сейчас, когда ты опять в первопрестольной и белокаменной, все недавние приключения кажутся совсем не страшными, вроде как посмотрел немного затянутый, но достаточно увлекательный фильм, а там тебе было не до улыбок: впору обгаженное бельишко стирать!
Так, в размышлениях он добрался до своей остановки, сошел с автобуса и, поеживаясь под моросящим дождем, через сиротливо пустой мокрый двор, пошел к дому, сожалея, что золотая осень простояла недолго, погода испортилась и теперь нет смысла ехать к своим за город. Не лучше ли их дождаться здесь?
Открыв почтовый ящик, он взял газету, небрежно сунул ее в карман надетой поверх пиджака куртки и, не убирая ключи, быстро начал подниматься по лестнице.
На площадке перед его этажом стоял незнакомый мужчина. Лицо его Игорь толком не разглядел, поскольку тот встал спиной к окну и все черты скрадывала тень. Зотин еще подумал: наверное, этот друг решил справить здесь естественную надобность и собрался шугануть его как следует, но незнакомец вдруг вытянул вперед руку, и в ней Игорь увидел большой черный пистолет с уродливо длинным стволом.
«Глушитель? — подумал фотограф и с равнодушной отстраненностью понял: что не может сдвинуться с места, нет просто сил шевельнуться, словно ноги приросли к полу. — Неужели он пришел убить меня? Но за что меня убивать, я же ничего никому не сделал?!»
Страх крепче всех оков сжал Зотина в леденящих душу объятиях, и черная дырка направленного на него пистолетного ствола показалась Игорю огромной, как кратер вулкана: она магнетически притягивала его, будто готовясь поглотить. Казалось, время остановилось или чудесным образом изменило свою природу, перестав идти вопреки всем известным человечеству физическим законам.