Де Сойя кивнул и посмотрел на свой хронометр: интересно, доберется ли обычно немногословный сержант в этом перечне до осознания своих грехов? Вот-вот уже надо будет складывать конфессионал перед прыжком.
– Для Бродяг, отец, это, ну как… конец света, должно быть… Астероид разгерметизировался, воздух улетает, как вода через дырку в ванной, кругом какие-то ошметки, Бродяг швыряет в разные стороны, как опавшие листья… У нас были включены наружные наушники, сэр… такой грохот, что голова раскалывается, – и тут вой ветра, и вопли Бродяг, треск, будто от молний, взрывы плазменных гранат, эхо… оно не стихало долго-долго. Оно было громким, отец.
– Да, – сказал из темноты отец капитан де Сойя.
Сержант Грегориус помолчал.
– Как бы то ни было, отец, а приказано было доставить по два экземпляра всего – взрослых мужчин, мутировавших и нет; женщин, беременных и нет; пару детишек обоего пола и пару младенцев… Мы принялись за дело, парализовывали и оттаскивали… Сила тяжести внутри была где-то в одну десятую g, как раз хватало, чтобы мешки с телами лежали там, куда их положишь…
Молчание. Де Сойя хотел было заговорить и завершить исповедь, но сержант Грегориус прошептал через разделяющую темноту:
– Простите, отец. Я знаю, что вам это все известно, но… Понимаете… В общем, тут я и сломался. Почти все обычные Бродяги, не мутанты, уже мертвы или умирают, кто от декомпрессии, кто от ран. Мы не пользовались нейродеструкторами. Ни я, ни Клюге ничего не говорили своим парням – просто никому и в голову не пришло пользоваться ими.
А Бродяги-мутанты превратились в «ангелов», их тела вдруг засверкали, когда они включили свои силовые экраны. Конечно, крылья они развернуть в туннелях не могли, да и толку от них было чуть… ни света, ни солнечного ветра, и сила тяжести чересчур велика… но все равно… Некоторые пытались использовать крылья как оружие.
Сержант издал странный звук, который при желании можно было бы принять за смешок.
– У нас были силовые экраны класса «четыре», а они нападали на нас со своими стрекозиными крылышками… Мы их сожгли, потом нас отправили по трое из каждого отделения обратно с добычей, и мы с Клюге повели остальных вычищать пещеры…
Де Сойя слушал. На исповедь оставалось меньше минуты.
– Мы знали, что это родильный астероид, отец. Мы знали… все знают… что Бродяги, даже те, которые запустили к себе внутрь машины и перестали быть людьми… что они так и не научились рожать и выкармливать детей в невесомости… Мы знали, что это родильный астероид, когда лезли внутрь… Прошу прощения, отец…
Де Сойя хранил молчание.
– Но даже так, сэр… Эти пещеры сильно напоминали дома… кровати, колыбели, видеоблоки, кухни… мы и не думали, что у Бродяг может быть такое… Но больше всего пещер были как…
– Ясли, – докончил капитан де Сойя.
– Так точно, сэр. Ясли. Крошечные кроватки, а в них лежали малыши… Не какие-нибудь там уроды, сэр, не чудовища, не те бледные крылатые твари, с которыми мы сражались, не «ангелы Люцифера»… просто обыкновенные малыши… Их там были сотни, нет, тысячи… Пещера за пещерой… Во многих комнатах они погибли от декомпрессии, кого-то разорвало на кусочки, кто-то просто умер, задохнулся. Но некоторые пещеры оставались герметичными. Мы взрывали шлюзы и проникали внутрь. Матери… беременные женщины с распущенными волосами… они бросались на нас, царапались и кусались, отец… Мы не обращали на них внимания – все равно: или вынесет из пещеры в туннель, или задохнутся… Но дети… в своих крошечных пластиковых респираторах…
– Инкубаторах, – поправил капитан де Сойя.
– Так точно, – устало отозвался сержант Грегориус. – Мы связались с кораблями, спросили, что нам делать с этой кучей детишек в инкубаторах… И генерал Барнс-Эйвне приказала…
– …продолжать, – прошептал отец капитан де Сойя.
– Так точно, сэр… И мы…
– …выполняли приказ, сержант.
– Мы истратили на ясли все гранаты до последней, отец. А потом пошли в ход винтовки. Комната за комнатой, пещера за пещерой. Пластик плавился… Одеяла вспыхивали… Наверно, туда подавался чистый кислород – малыши взрывались как гранаты… Нам пришлось включить экраны, и все равно… Я целых два часа отчищал скафандр… Но много инкубаторов не взорвалось, они пылали, как сухое дерево, как факелы, со всем, что в них было, словно в печке… Воздуха уже не осталось, абсолютный вакуум, но в инкубаторах атмосфера еще была… и мы отключили наружные наушники. Все как один. Но все равно мы слышали плач и крики – сквозь силовые поля, сквозь шлемы… Я до сих пор их слышу, святой отец…
– Сержант…
– Да, сэр?
– Вы выполняли приказ, сержант. Мы все выполняли приказ. Его Святейшество уже давно объявил, что Бродяги променяли свою человеческую сущность на наноустройства, на мутации с хромосомами…
– Но эти крики, отец…
– Сержант! Ватиканский Собор и Его Святейшество постановили, что крестовый поход необходим – само существование человечества под угрозой, – необходим ради спасения от Бродяг. Есть приказ. И вы его выполняли. Мы солдаты, сержант.
– Да, сэр, – прошептал Грегориус.
– У нас нет времени, сержант. Мы поговорим об этом позже. А сейчас я налагаю на вас епитимью… не за то, что вы как солдат исполняли приказ, а за то, что позволили себе усомниться. Пятьдесят «Аве Мария» и сто «Отче наш», сержант… И молитесь, молитесь, как следует, чтобы понять…
– Да, отец.
– А теперь говорите, что вы искренне раскаиваетесь… поторопитесь, сержант.
Когда до него из-за перегородки донесся торопливый шепот, отец капитан де Сойя поднял руку в благословении и произнес формулу отпущения грехов:
– Ego te absolvo…
Восемь минут спустя отец капитан и экипаж «Рафаила» лежали в своих саркофагах. Звездолет разогнался и совершил прыжок в систему Маммоны. После мгновенной смерти экипаж ожидало долгое и мучительное воскрешение.
Великий Инквизитор умер и отправился в ад.
Это была лишь вторая его смерть и второе воскресение, и ни то, ни другое не привело его в восторг. И Марс на самом деле оказался адом.
Джон Доменико кардинал Мустафа и его свита в количестве двадцати одного человека – чиновники Священной Канцелярии и служба безопасности, включая личного помощника Великого Инквизитора, незаменимого отца Фаррелла, – прибыли в систему Старой Земли на новом «архангеле». Перед началом работы на Марсе на восстановление сил после воскрешения было отпущено целых четыре дня. Великий Инквизитор получил уже достаточно информации о красной планете, чтобы у него сложилось вполне твердое убеждение: Марс – это ад.
– На самом деле, – возразил отец Фаррелл, когда Великий Инквизитор поделился с ним выводом, что Марс и есть ад, – тут больше подойдет другая планета системы, Венера… Там все плавится и кипит, чудовищное давление, озера жидкого металла, страшные ветры и ураганы…