И Серов хочет, чтобы Александр Трофимович ввязался в авантюру? Да еще догадываясь о ее подноготной? Вполне вероятно, что ничего экстраординарного ждать не нужно, но и поберечь свой зад не мешает.
— Фомич? — переспросил Мякишев, выигрывая время. — И чего ты задумал? Брать штурмом квартиру, где держат этого, как его?
— Зайденберга.
— Вот-вот, Зайденберга. А если это пустышка или твоему стукачу нарочно подсунули дезинформацию, желая его проверить? Прелестный случай: не успел он узнать о заложнике, как туда летит толпа милиционеров в бронежилетах и касках, вышибает двери, палит из автоматов, а в квартире никого! Зато все предельно ясно с Фомичом! И в ту же ночь он получит либо нож между ребер, либо пулю в затылок.
— Проведем предварительную разведку, — не сдавался Сергей. — Используем технику. Дом я уже осмотрел.
— Успел, значит, — желчно усмехнулся Трофимыч. Ну почему этот упрямец, которому он, несмотря ни на что, даже на его скверный характер и ершистость, в душе искренне симпатизирует, никак не желает ничего понимать? Бросил бы клятого Зайденберга и бежал от него в другую сторону! А он уже домик, видишь ли, осмотрел, торопыга!
— Успел, — с оттенком вызова ответил подполковник.
Мякишев тут же сбавил тон: ни к чему заводить свару, лучше подумать, как при успехе не упустить свой кусок пирога, а при неудаче успеть убрать голову и подставить под топор начальства чужую.
— Хорошо, что осмотрел, но зачем нам все-таки туда лезть?
— Ну как же! Зайденберга наверняка держат в заложниках те, кто застрелил Лолу в квартире на набережной. Помните, убийство гражданки Лукиной, она же Нинка Центровая?
— Ладно, — Трофимыч втянул голову в плечи и ногтем мизинца почесал плешь, все еще раздумывая, как бы половчее уйти от скользкого дельца, но так ничего и не придумав, повторил: — Ладно, только все хорошенько проверь, прежде чем рваться в бой. Вдруг там никакого Зайденберга?!
— Да там он, там, — усмехнулся Серов. — Нутром чую!
— Ага. Вот если обделаешься, то нутро-то тебе наизнанку и вывернут, а отвечать придется головой! Я тебе точно говорю.
— Не надо меня стращать, Александр Трофимыч! Мы же не первый год работаем вместе и отлично знаем друг друга.
— Чужая душа все равно потемки, — окутываясь табачным дымом, словно желая скрыть за ним лицо, пробурчал Мякишев. — Ты вон подполковник, начальник отдела, а ведешь себя словно мальчишка-оперативник, которому не терпится доказать, что и он уже сыскной волк. Тебя давно прозвали Волкодавом, я же знаю. Так кому и чего ты еще пытаешься доказать? Не возражай, не надо! Иди, подготовься хорошенько, а людей тебе дадут…
Когда за Серовым закрылась дверь, Трофимыч устало повалился грудью на столешницу и прикрыл глаза. Нестерпимо хотелось распахнуть дверцы старого шкафа и сделать хотя бы глоток из заветной бутылочки, но нельзя: сегодня сплошные вызовы к руководству и одно совещание на другом. Расслабиться удастся только вечером, да и то не в полной мере, поскольку завтра опять напряженный день.
«Знаем мы, видишь ли, друг друга, — вспомнив разговор с Сергеем, раздраженно подумал Мякишев. — Откуда нам друг о дружке все знать? Если мы о чем и догадываемся, то лишь о том, кто чего стоит, какова кому истинная цена. И все!»
К вечеру Сергей знал практически все о квартире, где находился Зайденберг, — общую площадь, расположение комнат, где наиболее толстые капитальные стены, где какая дверь, куда выходят окна и что там нет телефона. Нашли хозяина квартиры, некоего Шурова, который жил у жены в Выхино.
Испуганный неожиданным визитом парней из органов, — наверное, в каждом из россиян где-то глубоко внутри сидит в генах давний страх перед беспределом властей, — Шуров откровенно признался, что квартиру он сдал одному знакомому за доллары, дабы иметь приварок к семейному бюджету, а чтобы его не обстригла налоговая инспекция, договор о съеме жилплощади он не оформлял.
Как вскоре выяснилось, приятель Шурова оказался весьма оборотистым малым и пересдал квартиру азербайджанцу, державшему на рынках овощные и фруктовые лотки. Имел с этого полторы сотни баксов и тихо радовался своей находчивости, пока к нему не нагрянули раздраженные сыщики. Самое неприятное ждало их впереди — квартира, как гулящая девка, пошла по рукам. Али, так звали азербайджанца, в свою очередь, тоже ее кому-то пересдал, а тот еще, и теперь выяснить, кто же на самом деле реально там проживает, просто не представлялось возможным. Главное, хозяин постоянно получал деньги, его приятель приносил их ему, получая от Али, но сам Али как в воду канул: оперативники проверили все рынки и точки, где торговала подобная публика или нанятые ими продавцы.
— А чего мне? — уныло тянул Шуров. — Деньги-то давали! Квартира давно ремонта требовала, а мебели в ней осталось…
И он обреченно махнул рукой, давая понять, что оставленное им квартиранту даже нельзя назвать мебелью. Зато он дал запасные ключи, но, как оказалось, кто-то из постоянно меняющихся временных хозяев успел сменить замки. На этом проработку данного направления Серов решил прекратить и, если бандиты не сдадутся, просто вышибить дверь, благо она не бронированная.
Специалисты из технических служб установили: в квартире находятся не менее трех человек и примерно каждые два часа они связывались с кем-то по радиотелефону, но для налаживания перехвата этих переговоров требовалось время, а Серов не хотел терять темп — мало ли что произойдет, когда преступники почуют возню вокруг себя? Зайденберг нужен живым, он слишком важный свидетель, и Сергей горел нетерпением начать с ним работать, вытрясая из Льва Марковича имена, явки и номера счетов.
Дом блокировали в половине десятого вечера. Командовавший бойцами спецотряда майор — в полном снаряжении, в бронежилете и каске, с автоматом на шее — подошел к Серову и дружелюбно улыбнулся:
— Знакомый вроде? Мы с тобой винный склад брали, так?
— Угадал. Но сегодня работка будет ювелирная. Центр и, самое главное, заложник мне нужен живым.
— Сделаем, — без энтузиазма пообещал майор, разом потеряв все дружелюбие. — Рванем дверь и сразу засандалим «черемуху». Опомниться не успеют, как мы уже в дамках. Лады?
— Не знаю.
— Сомневаешься в моих ребятах? Ты же видел их в деле, там, на складе.
— Да нет, в твоих я не сомневаюсь, — успокоил его Серов. — Неизвестно, кто там сидит с заложником и какие у них планы. Рванешь дверь, а они пустят ему пулю в лоб: ведь на это много времени не требуется, нажал на курок — и, как ты выразился, в дамках. А человек мне живым нужен.
— Здесь одновременно через дверь и через окна не получится, — отрезал майор и насупился.
Вечно эти оперативники мудрствуют: так им не так, эдак не эдак! Их послушать, так лучше всего встань на голову и почеши левой пяткой правое ухо, одновременно выпив кружку пива и стреляя из автомата точно в цель. Нет уж, не дождетесь — будет так, как будет, а заложник майору не брат, не сват и вообще он майору нужен, как лишняя дырка в голове. Не взяли бы его засевшие в квартире обормоты — у спецназа меньше приключений. А его бойцы не клоуны и не каскадеры; скоро начнут стрелять, и его задача — обойтись без жертв и, желательно, вообще без всякой пальбы — она лишь в боевиках хороша, а в реальной жизни раскаленный кусок свинца попадает в чье-то тело и безжалостно корежит его. Кровь, грязь, стоны и хрипы раненых… Приятного мало.