Наверное, Сечин по-прежнему остается очень мощной фигурой. Хотя, мне кажется, его новая роль — она не политическая, она корпоративная роль, она экономико— и корпоративная роль. А главным все-таки персонажем в новом правительстве, мне кажется, является Владимир Мединский. И не надо приуменьшать роль этого нового человека. Недаром вокруг него бушуют страсти, о нем пишет мировая пресса, он вызывает острейший интерес всей публики. У одних — ненависть, у других — недоумение.
К. Басилашвили: — Но у вас просто ревность, понимаете? Потому что вы хотели занять этот пост министра культуры. Вы же тоже историк, вы же тоже разоблачитель и носитель мифа о нашей русской истории. А Мединский вас обошел, и вот он уже на посту министра, а вы здесь, на «Эхе Москвы».
А. Проханов: — Открою вам тайну: я никогда не стремился к портфелям. Я всегда был теневым человеком, я управлял миром из темных теневых углов. И, кстати, тот факт, что «Эхо Москвы» по-прежнему преуспевает, по-прежнему существует и развивается, есть здесь отчасти и моя заслуга. Я из своей тени, из своего тайного такого чулана управляю всеми медийными процессами.
К. Басилашвили: — Это безусловно, это безусловно. И, все-таки, я поняла, что об Игоре Сечине вы не хотите говорить, хотите поговорить о Владимире Мединском. Хорошо. Тем более что…
А. Проханов — Нет, я готов говорить и о Сечине. Вы же понимаете, что мне вообще все равно, о чем говорить, лишь бы говорить.
К. Басилашвили: — Это понятно. Но вы же можете оценить Владимира Мединского как ученого, вы читатель его книг, его оппонент, даже здесь, на «Эхе Москвы». Вы могли бы дать такую характеристику его кандидатуре?
А. Проханов: — Я бы мог дать эту характеристику. Я хочу присоединиться к хору людей, которые оценивают это неожиданное назначение.
К. Басилашвили: — Но оценивают как? Я сталкивалась, в основном, вот из того, что читала, с таким недоумением в адрес Мединского.
А. Проханов: — И с таким внутренне негативным отношением.
К. Басилашвили: — Да, внутренне негативным. Почему же?
А. Проханов: — Мне кажется, что это назначение весьма удачно. Конечно, господин Мединский не организатор. А министр — это, конечно, организатор, прежде всего. И настоящий, крупный министр — это носитель проектов, это человек, который несет с собой в министерство проект, то есть крупную такую композицию, которую он будет реализовывать на этом посту. По-видимому, у Владимира Ростиславовича нет вот этого проекта. Может быть, я ошибаюсь.
Чем он интересен и хорош? В течение 20 лет при Ельцине и при Путине власть взращивала и спонсировала культуру, либеральную культуру, культуру нигилизма, культуру осмеивания, карнавальную культуру, во многом культуру осквернения, культуру Гельмана, культуру, которая позволяет себе рубить иконы, шокировать и эпатировать обывателей. И эта культура за эти 20 лет выросла как доминирующая в сегодняшней России культура и превратилась в культуру, враждебную Кремлю. И мне кажется, что Владимир Владимирович Путин страшно удивлен тем, что люди, персоналии, а также целые пласты, которым давались гранты, которых посылали за границу, которых награждали премиями…
К. Басилашвили: — То есть те люди, которых пестовал Путин?
А. Проханов: — Которых пестовал режим, Путин и Ельцин. Они вдруг оказались врагами, почти убийцами этого режима. И вот это вызвало, мне кажется, шок у Владимира Владимировича и он понял, что здесь переборщили. Причем, рядом с этой вот доминирующей культурой распада, условно говоря, культурой Гельмана или Бреннера существует…
К. Басилашвили: — Что ж этот Гельман бедный всем так нравится?
А. Проханов: Ну, он очень бедный, потому что гребет граблями госбюджет и все беднеет и беднеет с каждой выставкой. Ну, просто голодранец какой-то. А наряду с этим существует…
К. Басилашвили: — А вы видели выставку в Краснодаре?
А. Проханов: — Я видел выставку в Перми, я даже об этом написал роман «Человек звезды» (только что вышел). Наряду с этой гельманоидной культурой существует фундаменталистская традиционная русская культура, которая за эти 20 лет оказалась депрессивной. Ее загнали в чуланы, ее обижали, ее называли «дистрофической культурой», носители этой культуры в 90-х годах были «фашистами» (их так казнили), над литераторами хохотали, их лишали дотаций и премий. Одним словом, эта культура оказалась культурой катакомбной. И, наверное, Путин решил исправить этот чудовищный перекос.
К. Басилашвили: — Имена. Имена сразу же катакомбной культуры, пожалуйста.
А. Проханов: — Один из них, который вырвался из катакомбы, сидит перед вами и делает все, чтобы таскать своим друзьям вот туда, в подземелье, маленькие кусочки, там, сыра…
К. Басилашвили: — В подземелье кто остается?
А. Проханов: — В подземелье остается вся русская литература современная, русские художники Союза художников (традиционалисты). Там же остается русский театр, русский кинематограф…
К. Басилашвили: — Лимонов там, в подземелье?
А. Проханов: — Нет, нет-нет. Лимонов — авангардист, и его поощряли, скорее…
К. Басилашвили: — А когда сидел, он был в подземелье или тоже в авангарде?
А. Проханов: — Нет, когда сидел, он был в башне из слоновой кости. Это завидный удел, который многие хотели бы разделить, но не всем это дано. А вот, повторяю, относительно русской культуры, которая топчется, забивается под землю, с ней абсолютно все не благополучно. А Мединский, Владимир Мединский — человек мягкий, казалось бы, либеральный человек, сервильный по отношению к власти, «Единой России», он очень сильно о себе заявил как человек, борющийся со всякими западными клеветами, возводимыми на русскую жизнь, на русскую культуру. Его мифы о России — это книги, это целый сериал книг, где он разоблачает миф о России как о стране пьяниц, бездельников, палачей, тупиц, лодырей, хамов, жестокосердных. И он это делает очень мягко, либерально. Я бы это иначе, конечно, делал. Но, вот, я думаю, что, все-таки, его поставили на это место, чтобы он хоть как-то этот жуткий отвратительный крен и дисбаланс изменил в пользу России.
К. Басилашвили: — То есть вам кажется, что пост министра культуры — он будет носить такой, пропагандистский характер в самом положительном смысле развенчания мифов?
А. Проханов: — Нет, организационный характер. Потому что министр культуры оперирует деньгами, у него должен быть вектор интересов, он должен любить русскую песню больше, чем какую-нибудь модную рок-группу типа там… Какие Медведев любит?