А. Проханов: — Мне трудно сказать что-нибудь, потому что это решение… Во-первых, оно не вошло в силу, это не более чем предложение, оно еще будет подвергаться обсуждению. Но атака либеральной среды на это решение предполагает существование другой мотивации. Потому что у этого решения есть, конечно, своя мотивация.
Я могу высказать одно предположение, я могу быть неправым. Действительно, существует огромный отток русских талантливых ученых за границу. Это катастрофа 1991 года, это уничтожение, как раз благодаря либеральным политикам, наших научных центров, наших центров разработок. Просто ученые, советские ученые, подготовленные для гигантского технологического научного рывка, оказались перед пропастью, перед черной дырой, которую нам обеспечили офицеры ЦРУ, в том числе в окружении Чубайса.
Эти ученые одной своей частью уехали и работают сейчас в Силиконовой долине или, там не знаю, по программе NASA. Другие ученые остались здесь. Но американцы выработали концепцию, согласно которой эти ученые не должны уезжать из России и получать там свои виллы, дома и лабораторные помещения. Они должны оставаться здесь, в России. Им дают деньги, чтобы они работали по тематике, важной американцам. Это всем ученым известно. Ученым в сегодняшней России известно, что американцы спонсируют те направления науки российской, которые выгодны и нужны Америке. Это более экономичный процесс. Зачем ученого срывать с места, ввергать его вот в эти трансформации — страна, другой язык, другая страна? Пусть они работают здесь. Свои, московские друзья, своя среда, свои академгородки. Мы платим им деньги, они на эти деньги плюс на деньги государства российского занимаются разработками, необходимыми американцам. И итоги этих работ поступают в их американскую интеллектуальную казну, а не в нашу. Потому что… Мы находимся в таком плачевном состоянии, что итоги этих разработок, гениальных подчас разработок, не можем поглотить. У нас нет зоны, где мы можем абсорбировать эти открытия в биотехнологиях, там не знаю, в технологии сверхскоростных ракет. У нас этого пока нет. Поэтому есть ощущение, что наш научный потенциал, благодаря этим пластическим технологиям, работает на чужую цивилизацию, в том числе и военную.
Э. Геворкян: — Ну, с этим невозможно не согласиться — что ученые и талантливая молодежь, действительно, уезжают и уезжают, и это имеет катастрофические последствия для страны. Но правильно ли я понимаю, что этот законопроект или это предложение — лишь очередная тема, когда, вместо того чтобы сначала создать условия для улучшения ситуации, будь то усыновление сирот или поддержка ученых, мы сначала хотим запретить, оградить, а уж что у нас тут с нашей поддержкой…
А. Проханов: — Нет, я не берусь здесь категорически говорить. Я высказываю предположительные вещи. Ну, например. Допустим, американцы работают над антропологическим или биологическим оружием. Темы, которые для нас еще просто недоступны, потому что все истоки вот этих оружейных стратегий были уничтожены в 90-е годы. А ученые остались. Остались пожилые ученые, ученые молодые, которые работают на эту тему. Их открытия, их разработки здесь, в России, не нужны. И они не могут быть усвоены. Но они могут быть усвоены американцами. И американцы создают… (это гипотеза, это абсурдизм прохановский)…создают оружие, с помощью которого истребляется красно-коричневый элемент русского сообщества.
Поэтому желание (я предполагаю) закрыть жалюзи перед такого рода эксплуатацией русского сознания, русского ума и русской науки и побудило создать вот это уложение. Я не убежден, что оно оптимальное. Оно связано с запретом, конечно. Все, что сейчас делает государство, во многом это запретительные меры, это меры создания таких вот юридических барьеров перед очевидной экспансией Запада в русскую науку, культуру, сознание и политику.
Э. Геворкян: — «А как же Сколково?» — спрашивает вас Айболит.
А. Проханов: — То есть? Поясните мне этот вопрос. А как же Сколково? А как же Винзавод? А как же ферма по разведению страусов? Что он хотел спросить этим?
Э. Геворкян: — Ну что ж, ладно. Тогда оставим этот вопрос. Я не могу интерпретировать вопросы наших слушателей. Перейдем к следующей теме. Вчера в эфире «России -2» прошел фильм Аркадия Мамонтова «Разоблачение» о российских оппозиционерах. Как Геннадий Гудков, политик и экс-депутат Государственной Думы, пишет в своем блоге, «снова 1984-й?! Вчера, возвращаясь с работы, включил телевизор, и там в первые доли секунды впечатление, что с помощью машины времени мы снова вернулись в СССР образца 80-х, самый разгар «холодной войны», лагерного противостояния. Как опытный советский человек я сразу врубился в суть. Вражеские голоса на деньги ЦРУ снова ведут идейно-подрывную работу, а предательская пятая колонна диссидентов и отщепенцев во главе с врагами народа, академиком Сахаровым и защитницей западных ценностей Алексеевой, за подачки треклятого Госдепа злобно охаивают светлый образ нашей родины. И вот только имена врагов и фамилии врагов сегодня другие». Как вы можете прокомментировать такое мнение?
А. Проханов: — Ну, прежде всего, это неудачный адресат. Господину Гудкову молчать бы, понимаете? Офицеру КГБ, который работал в этой огромной мега-машине слежки, насилия или управления государством. Кстати, я не являюсь врагом КГБ. Я считаю, что КГБ — это элемент советского государства, это могучий оплот по сбережению вот этой новой советской цивилизации до той поры, пока они не разложились, не превратились в предателей и игрушку в руках Горбачёва и, может быть, Рейгана. Поэтому не господину Гудкову осуждать все эти формулы слежки. Ему бы лучше, по существу, предвидя все это, повеситься. Ну, правда, не до конца — так, чтобы можно было вынуть из петли.
Теперь что касается самой, ну, что ли, формулы, формулы борьбы с врагами внутренней. Конечно, у России нет врагов. России ничто не угрожает. Америка и ЦРУ обожают Россию. России и Путину нечего опасаться. Это все мании. Когда Болотная площадь скандировала своей тысячной толпой Путину участь Каддафи или участь египетского… Как его там звали-то, я уж забыл, лидера? Ну, не важно.
Э. Геворкян: — Мубарака.
А. Проханов: — Да, Мубарака. Это все пустяки. Это все не более чем маскарад. И, конечно, бороться с врагами, которые наводнили русскую экономику, русские СМИ, русскую культуру, русскую политику, русский военнопромышленный комплекс ужасно бессмысленно. Надо открыть ворота. Надо сдать американцам наш ракетноядерный щит. Тогда не будет проблем в отношениях России и Америки, мы будем любимыми друзьями.
Поиск врагов там, где их нет, это ужасно. У России нет врагов. Мир любит Россию, обожает Россию. Путин — это любимец американских спецслужб и американских газет. И поэтому бороться с этими мнимыми, конечно, диверсиями в адрес абсолютно дивной, голубой и счастливой России, это бессмыслица.
Э. Геворкян: — Ну, подводя итог: вы как журналист восхищаетесь работой своего коллеги господина Мамонтова?
А. Проханов: — Мамонтов — мой друг. Он взял на себя мощную, мучительную долю и миссию. Он демонизирован. Либеральные журналисты демонизировали его, называют его бог знает кем. Я восхищаюсь им. Это мощный, благородный государственник. Среди журналистов таких очень мало. Даже те журналисты, которые работают на госканалах, многие из них работают как бы через силу, с неохотой.