Сол сжал губы. Он ощутил, насколько в действительности ослаб от недоедания и обезвоживания. Вероятно, потребуются недели, чтобы окончательно избавиться от последствий наркотического воздействия.
– Наверное, вы полагаете, что я укажу вам путь к оберсту? – спросил он.
Барент рассмеялся:
– К оберсту! Как забавно. Видимо, вы называете его так, исходя из ваших… э-э… странных взаимоотношений. Скажите мне, доктор Ласки, неужели лагеря были так ужасны, как об этом рассказывают средства массовой информации? Я всегда подозревал, что они пытаются, может, бессознательно, слегка усугубить реальную картину, чтобы как-то избавиться от чувства вины.
Сол пристально посмотрел на собеседника, вбирая в себя все подробности его облика – безупречный загар, шелковый пиджак, мягкие туфли от Гуччи, аметистовое кольцо на мизинце… Ему не хотелось отвечать.
– Ну, неважно,– продолжил Барент.– Конечно, вы правы. Вы до сих пор живы только потому, что являетесь посланником мистера Бордена, а нам бы очень хотелось побеседовать с этим джентльменом.
– Я не посланник,– резко сказал Сол. Барент махнул рукой с ухоженными ногтями.
– Ну, тогда само послание,– поправился он.– Разница небольшая.
Раздались звуки гонгов, яхта начала разворачиваться и набирать обороты, словно намереваясь обойти остров. Сол увидел, как пристань озарилась ртутными лампами.
– Мы бы хотели, чтобы вы кое-что передали мистеру Бордену,– продолжил Барент.
– Боюсь, у меня не будет возможности сделать это, пока вы накачиваете меня наркотиками и держите в стальной камере.– Впервые с момента взрыва у Сола забрезжила какая-то надежда.
– Очень справедливое замечание,– согласился Барент.– Мы проследим, чтобы у вас появилась возможность встретиться с ним там, где… э-э… он сам захочет.
– Вам известно местонахождение Уильяма Бордена? – удивился Сол.
– Мы знаем, где он решил действовать.
– Если я встречусь с ним, я убью его.
Барент тихо рассмеялся. У него были идеальные зубы.
– Очень сомневаюсь, доктор Ласки. И тем не менее мы будем благодарны, если вы передадите ему наше послание.
Сол глубоко вдохнул морской воздух. Он не понимал, зачем он нужен этим людям в качестве посыльного, не знал, почему ему позволяют руководствоваться собственной волей, и не мог представить, что с ним случится, когда поручение будет выполнено. Голова у него кружилась от слабости и наркотиков, он едва держался на ногах.
– Что же ему надо передать?
– Скажите Вилли Бордену, что Клуб будет очень рад, если он согласится занять вакантное место в его комитете по выбору членов.
– Это все?
– Да,– ответил Барент.– Не хотите поесть или выпить перед тем, как мы расстанемся?
Сол на минуту закрыл глаза и еще крепче сжал перила.
– Вы ничем не отличаетесь от них,– произнес он.
– От кого?
– От бюрократов, начальников и гражданских служащих, превратившихся по воле Гитлера в членов отрядов специального назначения, эсэсовцев, железнодорожных инженеров, военных промышленников и смердящих пивом сержантов, которые болтали своими толстыми ногами надо рвом, полным трупов…
Барент на мгновение задумался.
– Да,– наконец промолвил он,– думаю, в конечном итоге, все мы одинаковы. Ричард! Будьте любезны, проводите доктора Ласки к месту его назначения.
Они долетели на вертолете до широкой посадочной полосы на острове и, пересев в частный самолет, взяли курс на северо-запад. В течение часа до приземления Солу удалось поспать. Это был его первый здоровый сон за неделю, не спровоцированный наркотиками. Разбудил его Хейнс.
– Взгляните.– Он протянул Солу фотографию. На снимке Арон, Дебора и девочки сидели, крепко связанные, на белом фоне, который не давал возможности определить, где они находились. Вспышка выхватила перепуганные лица и расширенные от ужаса глаза детей. Хейнс включил маленький кассетный магнитофон. «Дядя Сол,– раздался голос Арона,– пожалуйста, делай все, что они скажут. До тех пор, пока ты будешь это делать, они не причинят нам вреда. Следуй их указаниям, и нас освободят. Пожалуйста, дядя Сол…» Дальше запись резко обрывалась.
– Если вы попробуете связаться с ними или с посольством, мы убьем их,– прошептал Хейнс. Двое других агентов спали.– Если будете делать то, что вам приказано, с ними ничего не случится. Понятно?
– Понятно.– Сол крепко прижался лицом к холодному стеклу иллюминатора. Внизу виднелись окрестности какого-то большого американского города. В свете уличных фонарей мелькали кирпичные здания и белые шпили муниципальных строений. Именно в это мгновение он понял, что ни для кого из них уже не остается никакой надежды.
Вашингтон, округ Колумбия
Воскресенье, 28 декабря 1980 г.
Шериф Бобби Джо Джентри был в ярости. У взятого напрокат «форда» имелась автоматическая коробка передач, но Джентри рванул ручку с такой силой, словно вел гоночный автомобиль с шестью передачами. Выехав с окружной дороги на магистраль, он выжал из сопротивлявшегося «форда» семьдесят две мили в час и рванул вперед, не обращая внимания на зеленый «крайслер», пытавшийся сесть ему на хвост, и патрульных штата Мэриленд. Перед этим он перетащил чемодан на переднее сиденье, порылся в его боковом кармане, затем положил заряженный «ругер» на приборную доску и снова зашвырнул чемодан назад. Шерифа переполняла ярость.
Израильтяне продержали его до рассвета, сначала допрашивая в своем лимузине, затем в охраняемой резиденции неподалеку от Роквилла и снова в их распроклятой машине. Он до конца придерживался своей первоначальной версии, пытаясь связать все с чарлстонскими убийствами, рассказал и о Соле Ласки, который охотился за нацистским военным преступником, что бы свести с ним старые счеты. К насилию израильтяне не прибегали и даже не угрожали ему после единственного замечания Коуэна, но они изматывали Джентри бесконечными перекрестными допросами. Что ж, на то они и израильтяне. Шериф не сомневался в этом, как не сомневался в том, что Джек Коуэн именно тот человек, за которого себя выдает, и что Арон Эшколь и вся его семья убиты, хотя никаких доказательств у него не было. Он понимал лишь одно: эти люди ведут большую и опасную игру, и он, чарлстонский шериф, является лишь незначительной помехой в этой игре. Джентри глянул на спидометр, потом перевел взгляд на «ругер» и сбавил скорость до стабильных шестидесяти двух. Зеленый «крайслер» отставал от него на две машины.
Больше всего после этой изматывающей ночи ему хотелось забраться в широкую кровать своего номера и проспать до самого Нового года. Но вместо этого он позвонил из холла отеля в Чарлстон. На автоответчике по-прежнему не было никаких сообщений. Тогда Джентри позвонил в свой рабочий кабинет. Лестер заверил его, что для него ничего не оставляли, и поинтересовался, хорошо ли шериф отдыхает. Он ответил, что великолепно и уже успел осмотреть все достопримечательности. Затем Джентри набрал номер телефона Натали в Сент-Луисе. Ему ответил мужской голос. Он попросил Натали.