О Свете я был наслышан. В её услугах отказались сразу же, как только нашли Шойру. Я же, пополнил собою этот небольшой коллектив спустя две недели после прихода землячки. Исходя из рассказов Шойры, которой довелось не только застать, но и поработать вместе со Светой два или три дня, я составил приблизительный психологический портрет последней, столь до боли знакомый мне по прежним местам трудовой деятельности, что я искренне сожалел о том, что не застал эту яркую личность.
Мог ли я тогда себе предположить, что сожаление мое окажется преждевременным и что буквально в считанные дни моя мечта осуществится? А произошло это при следующих обстоятельствах.
В один из дней Шойра прихворнула, и хозяева кафе встали перед проблемой — кем заменить уборщицу. И надо же было такому случиться, что именно в этот день меня поставили перед фактом: во второй половине того же дня намечался банкет на тридцать человек.
Любому повару, мало-мальски знакомому с производством понятно, что подобные вещи должны оговариваться заранее с тем, чтобы успеть утвердить меню, составить список необходимых продуктов, сделать соответствующую подготовительную работу (почистить и отварить овощи, нарезать и т. д.). Не сложно представить, в каком состоянии я находился. Причем, на все мои попытки объяснить новоиспеченным «бизнесменам», что так это не делается и что необходимо предварительно хотя бы поставить в известность повара, они отмахивались и, снисходительно улыбаясь, повторяли мне все одно и то же: «Да брось ты, — это ведь, ерунда…»
Наконец, когда я осознал всю бессмысленность и бесполезность моих тщетных увещеваний, я взял себя в руки и хладнокровно заявил им следующее: «Хорошо, в таком случае, с этого самого момента я снимаю с себя всякую ответственность за предстоящий банкет и выполняю только функции обычного повара. Все остальное предоставляю вам».
Молодые хозяева разом смолкли, многозначительно переглянулись между собой и, мгновенно просчитав все последствия такого варианта развития событий, вновь уставились на меня, но уже совершенно по-новому: «Ну, хорошо, хорошо, — прости. Что необходимо нам приобрести, докупить и чем ещё тебе помочь?»
Я наспех набросал меню, ориентируясь, прежде всего, на имеющиеся в наличие продукты, составил список необходимого и наказал им не принимать никаких заказов от клиентов, находящихся в кафе, или — что ещё разумнее — временно закрыть кафе. Ну, и напоследок, выразил надежду, что мне предоставят хоть какую-нибудь помощницу. Как вы уже, вероятно, догадались, этой «спасительницей» явилась Света.
Жила она недалеко от кафе и моим шефам ничего другого не оставалось, как позвонить ей домой и попросить, выйти на смену. Именно так ей было сообщено: словно и не расставались с нею.
Нравственный аспект данного поступка, похоже, мало волновал как ту, так и другую стороны. Хозяева, ещё «вчера» с такой легкостью расставшиеся с ненужным им сотрудником, «сегодня» вновь сочли необходимым обратить свои взоры на отвергнутую работницу, ни в малейшей степени не испытывая угрызений совести или неудобства. Свету же, в свою очередь, подобное поведение нисколько не оскорбило: по-видимому, она была выше таких понятий как гордость и самолюбие. Тем более, что выпивка дома подходила к концу, а тут «кстати» повернулся звонок…
— Ну, и где эти суки? — едва войдя в кафе и подойдя к барной стойке, за которой почему-то на тот момент оказался я, простодушно выпалила она и лукаво подмигнула, словно мы с ней были знакомы вечность. Под «суками», как я правильно её понял, она подразумевала хозяев.
Кивнув головой на кухню, я пригласил её пройти за мной. Как и предполагал, мой психологический портрет «один в один» совпал с оригиналом. Я был несказанно рад, ибо давно уже был лишен столь пикантного общества. Ну, а то, что «сюрпризы» — ещё впереди, в этом не было сомнений.
Внешне Света выглядела вполне прилично, можно даже сказать привлекательно: у ней сохранилась неплохая фигура, с аппетитными округлостями в соответствующих местах и милая, я бы даже назвал «детская» мордашечка, с большими наивно вопрошающими глазами. Не будь этих «мешочков» под глазами и испещренной сети морщин, я бы ни за что в жизни не признал бы в ней свою ровесницу.
Хозяевам кафе пришлось состроить на лице дружескую улыбку, будто они ужасно рады встрече, и коротко обрисовать Свете круг её обязанностей.
— Ну, что мне надо делать? — дохнула она жутким перегаром, вплотную подойдя ко мне и уставив на меня свои очаровательные глаза-блюдца.
Задержав дыхание, я молча, рукой указал на пластиковое ведро и лежавший рядом мешок с картофелем. Она понимающе улыбнулась в ответ, просто и откровенно сознавшись:
— Вчера столько нае#енились… всяко-разного… Голова раскалывается. А сегодня, с утра, ещё эти… Нет, ты представляешь себе?
Я представил. Как представил и то, что меня сегодня ждет…
— Света! У нас с тобой сегодня куча дел. Поэтому давай поступим так: разговариваем, но заодно делаем дело, поняла? — попытался я дать ей установку, хотя глубоко в душе уже прокрутил, почему-то, самый наихудший из возможных сценариев. — Почисти пока срочно картошку.
— Хулишь тут неясного, — быстро согласилась со мною Света, — вот сейчас покурим и — начнём.
Мне стало смешно: про её частые перекуры я был наслышан ещё от Шойры. Однако, я сдержался и даже помог даме прикурить. Сам же, взвесив ситуацию и уяснив для себя, что рассчитывать на помощь глупо, стал срочно метаться по кухне, ставя на плиту кастрюли с овощами, яйцами и прочими продуктами, параллельно взявшись за разделку мяса. Она же, наблюдая за моими лихорадочными действиями со стороны, явно наслаждалась происходящим, и только изредка роняла в мою сторону едкие реплики:
— Господи! Да, какого х#я ты так носишься, как угорелый?! И чего ты переживаешь: это что — твое кафе? Тебе оно надо? Да е#ись оно коньком-горбунком! Пусть, они бегают обосрамшись, а ты должен быть гордым!
При этом, она вскинула вверх свою маленькую головку и, сжав кулачки, вся выпрямилась, приняв стойку.
Меня же, охватывали двойственные чувства: с одной стороны я был безумно рад и счастлив знакомству и общению с таким удивительным «самородком», что готов был слушать её часами, но с другой — своими мыслями и заботами я был слишком далеко от своей героини: предстояло очень многое подготовить для банкета, а рассчитывать приходилось только на себя. У меня даже и мысли не возникло — обидеться на Свету за то, что она мне не помогает. Наоборот, она меня только вдохновляла своим присутствием, и мне этого было вполне достаточно. В голове крутилась только одна мысль: поскорее закончить с заготовками для того, чтобы иметь возможность оставшееся время уделить непосредственному общению с этим удивительным человеком. Она подкупала, прежде всего, своей искренностью, а это такая редкость в наши дни. Общение с людьми, подобными Свете, являлись для меня редким событием. И столь же значимым, как и посещение Эрмитажа или Русского музея. Созерцание живого уникального экземпляра в непосредственной близости, с её широчайшим спектром различных тонких нюансов, доставляет истинное наслаждение. Иногда оно способствует гораздо более глубокому осмыслению казалось бы простых и лежащих на поверхности истин и позволяет глубже проникнуть в душу собеседника, вызывая такие необъяснимые чувства, которые нечасто возникают при созерцании иных статических полотен. Понимаю, что это различные жанры, но экстаз, охватывающий от созерцания шедевра, практически исходит из одного и того же необъяснимого источника…