Воропаев заговорил быстро и возбужденно, и мне показалось, что он сам себя убеждает.
– Этот Павел Богалей работает непосредственно вместе с вашим сыном? – спросила я.
– Да, насколько мне известно, он все время там, – кивнул Воропаев. – У них вообще штат небольшой. Это же не стандартная торговля. Прямых продаж почти нет, практически все через предварительные заказы. Есть бухгалтер, но она там не каждый день появляется. Ее услуги нужны в основном в конце квартала.
– Ясно, значит, я с ним познакомлюсь, – произнесла я.
– Да-да, непременно! И вы уж присмотритесь к нему повнимательнее, хорошо?
– Сделаем. Ладно, на первое время все, кажется, ясно, – я поднялась со скользкого дивана.
– Если будут какие-то проблемы – сразу же звоните лично мне, – напутствовал меня Воропаев, пока мы шли вниз.
Владимир и Марианна, переодетые в чистую одежду, сидели в столовой, явно ожидая нас.
– Ну как, все обсудили? – поинтересовался Владимир, когда мы с Воропаевым вошли.
– Да. Сейчас вы едете вместе с Женей к тебе, – Воропаев не упоминал Марианны, словно ее вообще не было. Наверное, желая подчеркнуть, что не принимает ее присутствия в жизни сына всерьез. – Завтра она сопровождает тебя на работу. Вечером опять домой.
– Пап, все это, конечно, здорово, но вот у меня такой вопрос: а сколько вообще будет продолжаться эта опека? – спросил Володя.
Воропаев нахмурился. Он сам не знал ответа на этот вопрос. Поэтому и ответил уклончиво:
– Столько, сколько понадобится. Ну все. Езжайте.
Мы вышли во двор, где одиноко скучал охранник Миша. Когда он отпирал ворота, я не удержалась и, наклонившись к его уху, сообщила:
– Запомни, пожар при ударе молнии водой не тушат.
– Почему? – удивился Миша.
– Потому что от этого он может только сильнее разгореться.
– Но ведь дерево потухло! – пожал он плечами.
– Что ж, резонно! – заметила я и вышла в ворота.
Прежде чем Владимир и Марианна уселись в белый «Лексус», я прошла к автомобилю и тщательно все проверила. Все было в порядке: и тормоза, и двигатель, и прочие детали. Так же мною не было обнаружено никаких взрывчатых веществ. Словом, ехать можно было спокойно. Я с чистой совестью села в свою машину, и мы друг за другом выехали на дорогу, ведущую вниз, к цивилизации. Я знала точный адрес проживания молодой квазисемьи, поэтому вела машину уверенно.
Глава 4
Улица бежала вниз, постепенно приведя нас в центр Тарасова, где Владимир свернул во двор, образованный двумя девятиэтажками: одной угловой и второй обычной. Заглушив мотор, я первой вышла из машины и подошла к «Лексусу».
– Дом, как я понимаю, без консьержки? – осведомилась я у Владимира.
– А разве у нас много домов с консьержками? – хмыкнул он, выбираясь и щелкая пультом сигнализации. – Мы специально снимаем жилье попроще. Зачем тратить деньги на съем чужого жилья? Мы собираемся покупать квартиру, сразу большую, так что деньги пригодятся.
– Да, только свадьба будет самая настоящая, – крутя пальчиком, на котором блестело колечко с бриллиантом, напомнила Марианна. – И на ней мы экономить не будем!
– Ну конечно, не будем, – приобняв за плечи, успокоил ее Владимир. – Все как ты захочешь. Только нужно немного потерпеть. Я думаю, еще пара-тройка проданных партий – и можно будет и квартиру покупать, и свадьбу играть.
– А ваш папа ничего не подкинет? – как бы вскользь полюбопытствовала я.
Владимир слегка поморщился, а Марианна фыркнула:
– Да что вы, он же на принцип пошел! Я ему не нравлюсь!
Она скорчила рожицу и расхохоталась.
– Он вам сам об этом сказал? – сделала я вид, что удивлена.
– Нет, конечно! Только я и не слепая, – пожала плечами Марианна. – Да я не в обиде! Кому понравится невеста без роду без племени? Наверное, ему хотелось для любимого сыночка девушку из приличной семьи, – произнесла она деланым чопорным голосом и снова рассмеялась. – А у меня предки простые. Батя – бухарик со стажем, мать – торгашка. Зато дочка вон какая получилась! – произнесла она с гордостью, поведя плечами и демонстрируя соблазнительную фигуру и явно любуясь собой. – Хотя вообще он мужик нормальный, – признала она, имея в виду Воропаева-старшего. – Просто я для них – не того поля ягода, вот он и кипешует.
– Давай не будем об этом, – в сторону произнес Владимир, явно чувствовавший себя неловко оттого, что этот разговор происходит в присутствии постороннего человека.
Мы двинулись к подъезду. Я вошла первой и направилась к лифту.
– А это вы зря, – за моей спиной заметила Марианна и пояснила: – У нас лифт после двенадцати не работает: большинство жильцов – пенсионеры, после полуночи лифтом не пользуются, вот их жаба и душит платить лишние деньги. Так что они заявление накатали, нам и отключили. Приходится пешочком топать. Ладно, ничего!
– А какой этаж? – спросила я.
– Девятый, – бросила Марианна, ступая на ступеньку и поднимаясь. – Ничего, для фигуры полезно!
Я пропустила вперед и Владимира, сама же замыкала шествие. Мой тренированный организм легко преодолел бы подъем и на двадцать пятый этаж. Марианна с Владимиром двигались уверенно в силу молодости и привычки.
Мы уже поднялись до восьмого этажа, завернули на девятый, Владимир достал из кармана ключи и слегка посторонился: сверху спускался молодой парень в черной толстовке с капюшоном, натянутом на голову так, что лица не было видно, и было непонятно, как он вообще что-нибудь видит.
– Здрас-сьте, – сквозь зубы поздоровался парень с Владимиром, и тот кивнул.
Парень миновал меня и поставил уже ногу на ступеньку на лестницу следующего пролета, как вдруг резко развернулся и вскинул вперед руку. Послышался шипящий звук, и глаза мои моментально словно резануло. От неожиданности я согнулась и инстинктивно прижала руки к лицу.
Я не видела, что произошло дальше, слышала только вскрик Владимира и отчаянный визг Марианны. Однако профессиональная подготовка дала о себе знать: ничего не видя и ориентируясь только на звуки, я выбросила правую ногу вперед, целясь вслепую. Но цель была достигнута, судя по тому, как взвыл парень, а следом раздался удаляющийся грохот ног.
Кое-как я заставила себя открыть глаза и осмотреться. Владимир, согнувшись, стоял на ступеньке и шарил вокруг руками. Внизу, прямо на полу сидела Марианна. Ее левую руку пересекала длинная красная ссадина, губа была рассечена. Она ревела, размазывая слезы и чихая.
Владимир продрал наконец глаза и, морщась и моргая ежесекундно, бросился к своей невесте:
– Мариша, ты в порядке? Что с тобой?
– Он сумочку у меня выхватил! – проревела Марианна. – И по лицу ударил!