Оставив Владимира с Марианной стоять под большим американским кленом, я двинулась к месту, где припарковала свою машину. Оттуда бросила взгляд на вход в «Морскую звезду». Дверь была закрыта. Сев за руль, я тронулась с места и подъехала к дереву, под которым стояла сладкая парочка.
– Садитесь, – бросила я, открыв дверцу.
Владимир и Марианна вместе сели на заднее сиденье, и я, резко прибавив скорость, направила машину в сторону дома.
По дороге Владимир с Марианной сидели притихшими, и никто не решался первым нарушить молчание. Каждый чувствовал свою вину. Я тоже помалкивала, но совсем не по этой причине, а скорее по противоположной: я была сердита на своего клиента. Похоже, он чувствовал это. Чувствовал также и то, что недовольство мое справедливо. И то, что я молчала и не высказывала ему никаких упреков, только усугубляло в нем чувство вины.
А поскольку чувство вины – одно из самых неприятных, то Владимир «раскололся быстро». Сердито дернув бровью и вспомнив интуитивно, что нападение – лучший способ защиты, он с вызовом проговорил:
– А вы бы как поступили на моем месте? Если бы вас оскорбляли?
– Вас никто не оскорблял, – бросила я не поворачиваясь.
– Хорошо, а вашу девушку? – не унимался Воропаев. – Это же еще хуже!
– У меня нет девушки, – усмехнулась я.
Воропаев раскрыл было рот, наверняка намереваясь поинтересоваться, как бы я действовала, если бы оскорбляли моего парня, но вовремя закрыл его, не успев сморозить очередную глупость. Я, чуть нахмурившись, продолжала вести машину, не реагируя на него. Когда же мы остановились на светофоре, повернулась и сказала:
– Действуя подобным образом, вы лишь усугубляете ситуацию и выставляете себя в еще более глупом виде.
Владимир насупился и покраснел. Было видно, что в глубине души он понимает мою правоту, однако признавать ее во всеуслышание отказывается. Но сохранять уже нарушенное молчание он был не в силах. Обида и гнев его требовали выхода, и выход нашелся в лице сидящей рядом Марианны. Вспомнив, очевидно, что весь этот сыр-бор разгорелся из-за нее, Владимир резко повернулся к невесте и вопросил:
– А ты что молчишь?
– А мне-то что говорить? – удивилась та.
– Что? Ты еще спрашиваешь? – возмутился Владимир. – Почему этот мужик уверял, что тебя знает?
– Ну а что такого? Он же наверняка не первый раз в клубе! – захлопала девушка ресницами.
– Да, только он говорил, что знает тебя с особенной стороны! – подчеркнул Владимир. – Почему он уверял, что… проводил с тобой время? – запнувшись, подобрал он относительно невинную формулировку, потому что, как я поняла, произнести слово «снимал» или еще похлеще у него язык не поворачивался.
– Вова, ну кого ты слушаешь! Он же совершенно пьян был! Он не отдавал себе отчета! Мало ли с кем он меня перепутал? У нас в клубе несколько танцовщиц, и некоторые, знаешь, не такие порядочные, как я! Они себе позволяют проводить ночи с клиентами, хотя это запрещено правилами! Неужели ты во мне сомневаешься? – затараторила Марианна, широко распахивая глаза и одаряя жениха таким невинным взглядом, что столь наивно-восторженный парень наверняка должен был не только поверить, но и почувствовать себя полным козлом за то, что позволил себе такие «необоснованные» подозрения. – Я же так перепугалась за тебя! Я боялась, что он тебя убьет, на помощь кинулась! Я же люблю тебя!
Для усиления эффекта Марианна еще и всхлипнула. Это сработало стопроцентно: Владимир мгновенно ощутил себя последней сволочью и убийцей маленьких детей. В один миг сменив выражение лица на виноватое и сочувствующее, он принялся обнимать Марианну и повторять:
– Прости, ну прости меня! Просто мне невыносимо, когда какой-то урод так о тебе отзывается!
Марианна всхлипнула еще раз и потрогала коленку.
– Ногу вот ушибла, – проговорила она жалобно, и Владимир тут же принялся гладить ее по колену, повторяя слова прощения, заверения в любви и обещания, что больше никогда не позволит себе ничего подобного в отношении своей невесты.
Я сидела, поглядывая на них в зеркало, и только усмехалась про себя. Нет, я не удивлялась ситуации. Я прекрасно понимала, что так «развести» влюбленного лошка было делом плевым. Особенно для столь опытной соблазнительницы, как Марианна. Приемчиками воздействия на мужчин она владела виртуозно, и ежу понятно, где она могла их получить. Удивляло меня другое: Владимир, несмотря на импульсивность своего характера, лошком все-таки не был. И мозги у него присутствовали, и опыт общения с людьми, иначе он просто не смог бы вести свой успешный бизнес. Что же он так повелся на примитивные уловки Марианны?
И тут в один миг мне все стало ясно – и то, почему он вел себя в клубе так, словно не знал о стриптизе, и почему сейчас безоговорочно верил Марианне. Все он прекрасно знал и понимал. Но объявить ей об этом означало признать, что он в курсе. А это, в свою очередь, вело к тому, чтобы порвать с ней отношения. Иначе же выходило, что он все знает и закрывает на это глаза, а следовательно, готов терпеть. А вот расстаться с Марианной он как раз и не хотел. Потому и выбрал такой путь: я, мол, тебе верю, что ты верная и порядочная девушка, и только поэтому я с тобой. Не хотел он признаваться самому себе, что Марианна не просто танцует стриптиз, но и наверняка подрабатывает проституцией. И Константин Юрьевич Воропаев был не так уж не прав в этом вопросе…
Пока я разбиралась сама с собой в этом психологическом моменте, который сразу расставил для меня все в отношениях сидящей сзади парочки на свои места, мы уже подъехали к дому. Владимир помог Марианне выйти из машины, та чуть прихрамывала. Я включила сигнализацию, и мы пошли к подъезду.
По счастью, лифт еще работал, и на девятый этаж мы поднялись быстро.
– Вы ключи дадите или мне опять самой вскрывать замок? – обратилась я к Марианне.
– Ключи? Какие ключи? – не поняла та.
Владимир, совершенно позабывший о сегодняшнем эпизоде с замком, стал быстро объяснять ей, в чем дело. Марианна тут же ойкнула, всплеснула руками и полезла в сумочку, болтавшуюся у нее на плече.
– Вот! – воскликнула она, громко звеня ключами на металлическом колечке. – Мне вручили три комплекта. Держи!
Владимир отцепил один из комплектов и вставил ключ в замок. Я, как всегда, вошла первой и вскоре дала добро на прохождение остальным.
– Ой, как хорошо, что я не оставила там сумочку! – воскликнула Марианна, разуваясь. Однако тут же помрачнела и добавила: – Правда, не знаю, как мне теперь там появляться… Палычу наверняка обо всем доложат, и он будет недоволен.
Этого было достаточно: Владимир тут же завелся снова.
– Никаких Палычей! – категорически заявил он. – Все! Больше ты там не работаешь! И вообще не появляешься!
– Но, Вова… – робко попыталась возразить Марианна, однако Владимир резко ее перебил: