Конечно, я усекала. Владимир за несколько минут нахождения вне поля моего зрения успел наломать таких дров, какие мне не могли прийти в голову. Но откуда я могла знать, что у него есть пистолет? Никогда раньше его при нем не было, это точно. Значит, заехал за ним по дороге в клуб. И Воропаев-старший тоже хорош! Не мог предупредить меня о том, что у сына есть оружие. Впрочем, он мог об этом и не знать.
Я злилась, конечно, не на Воропаева-старшего. И не на его дурака сына. Злилась я на саму себя, потому что, хоть и не совсем по своей вине, но позволила Владимиру совершить такую глупость. А если бы он попал в директора или еще кого-нибудь убил? А если бы погиб сам?
Но рефлексировать, равно как и валить все грехи на других, было не в моем характере. Я привыкла действовать, и сейчас требовалось то же самое. Нужно было выпутываться, и я искала пути к этому. Как? Тупо устроить здесь погром, всех раскидать и увести Владимира? Не вариант. Есть запись, к тому же я только разожгу войну, а это не мудрый ход. Потом придется защищать его уже от целого круга людей – людей, стоявших за ночным клубом «Морская звезда». А это был, разумеется, не один человек. И нанявший меня Воропаев-старший явно не был бы доволен таким способом обеспечения защиты его сына.
Вспомнив о Воропаеве-старшем, я нащупала нужное направление. Продолжая оставаться спокойной, ни одним мускулом не выдав, что полученная только что информация оказалась для меня крайне неприятной, я сказала довольно миролюбиво:
– Послушайте, ребята. Парень, конечно, погорячился. И вас я хорошо понимаю. Но видите ли, какое дело… Его отец – крупный чиновник в министерстве финансов.
– Мы знаем, кто его отец! – перебил меня директор. – Мы ему уже позвонили.
Я сцепила зубы.
– А вот это вы зря, – проговорила вслух, улыбаясь.
– Это еще почему? – не понял директор.
– Да потому что хоть он и работает в несколько другом ведомстве, тем не менее его связи вполне позволяют просто прикрыть ваш клуб.
– На каком основании? – произнес директор, но в голосе его появились тревожные нотки, да и уверенности поубавилось.
– Да на любом! – отрезала я. – Вы что, не знаете, как убирают неугодных? Нужен повод? Вам его найдут вмиг! Даже любой пустяк в виде отсутствия правильного пожарного выхода подойдет. А если уж ковырнуть тему торговли наркотиками, то тут не только закрытием клуба – тут нехилым сроком пахнет! Причем, как думаешь, кому? – я уставилась на директора. – Ты ж здесь кто? Просто поставленное лицо – читай подставное. Реальный хозяин-то наверняка себя не подставляет. Он-то отмажется, а вот ты? Ты пойдешь вместо него!
Он еще держался, пытался сохранять марку, но судя по тому, как скривились уголки рта и забегали глаза, он сильно занервничал. Однако, храбрясь, произнес – правда, голос стал тоньше:
– А о чем вообще речь? Какие наркотики?
– Да что ты? – притворно удивилась я. – Не знаешь, какие, да? Ну да Кислый наверняка тебе память освежит! Он же тоже двадцатку тянуть не захочет, станет на тебя валить – дескать, у него только хранение, а реальные сбытчики – вы.
Директор кусал губы, быстро что-то обдумывая. Потом повернулся к Владимиру, протянул ему его же сотовый телефон, отнятый, видимо, при обыске, и произнес:
– Звони отцу. Скажи, что все сами решим.
Владимир повеселел. Вмешательство отца ему явно было не по душе. Он взял телефон, однако набрать номер не успел: со стороны коридора послышались четкие шаги, а затем дверь в кабинет распахнулась, и на пороге показался Константин Юрьевич Воропаев.
Он ледяным взглядом обвел кабинет, задержал его на Владимире и проговорил:
– Так что здесь происходит?
Директор откашлялся и заговорил предельно вежливо:
– Ваш сын ворвался сюда, угрожая пистолетом. Есть запись. Но учитывая его нервное состояние в связи со смертью невесты, мы готовы пойти навстречу и забыть об этом конфликте.
– И что вы хотите за ваше забвение? – холодно спросил Воропаев.
– Да, в общем, ничего, – проговорил он. – Мы готовы отпустить его.
– И за этим вы вызвали меня? Чтобы сообщить это? – блеснул глазами из-под очков Воропаев.
Намечавшаяся лысина директора клуба покрылась потом. Я решила вмешаться:
– Местная администрация просто хочет, чтобы это не повторялось, Константин Юрьевич.
– Где пистолет? – спросил Воропаев.
Директор тут же протянул ему ПМ. Воропаев взял его и протянул стоявшему позади высокому молодому человеку – видимо, из службы безопасности при его министерском отделе.
– Запись, – коротко бросил Воропаев и тут же получил пленку, которую убрал в карман.
– Я вам гарантирую, что подобное больше не повторится, – произнес он и, развернувшись и не прощаясь, вышел из кабинета.
– Пойдемте, – кивнула я Владимиру.
Громилы уже отступили от него, он беспрепятственно поднялся и пошел вместе со мной на выход. Зал мы миновали молча. Когда вышли из клуба, Владимир окликнул шедшего впереди, не оборачиваясь, Воропаева:
– Папа!
– Езжай за мной, – бросил тот, усаживаясь в свою «Тойоту».
Я быстро проводила Владимира к своей машине. Автомобиль Воропаева уже тронулся с места, мы поехали за ним. На середине пути я поняла, что мы направляемся в Октябрьское ущелье, домой к Воропаеву-старшему.
Владимир, сидя возле меня, совершенно присмирел. Я иногда бросала на него взгляды. Вид у него был тоскливым и виноватым. Наверное, он уже осознавал степень того, что натворил, и мысленно благодарил – и Бога, и отца, и меня за то, что все более-менее благополучно закончилось для него.
Я не лезла ни с какими упреками и нотациями – во‑первых, он наверняка сейчас получит за это сполна от отца, а во‑вторых, я тоже еще успею выразить ему свое возмущение. Причем главной моей целью было не усугубить чувство вины Владимира еще больше, а предотвратить дальнейшее его безбашенное поведение.
До ущелья мы добрались без единого препятствия. Воропаев-старший выбрался из своего лимузина и отпустил шофера.
– Жду в гостиной, – бросил он, проходя в дом.
Было очевидно, что фраза относилась к нам обоим, так что мы с Владимиром вместе пошли в гостиную, причем мой клиент старался держаться позади меня.
Воропаев сидел за столом, он был один. Услышав шаги, сверху спустилась Алена. Увидев неожиданно нагрянувшего сына, она участливо бросилась к нему, на ходу расспрашивая о самочувствии. Владимир отвечал совсем коротко и неохотно. Тогда Алена предложила попросить домработницу подать ужин, но Константин Юрьевич остановил ее хлопоты и попросил вообще выйти из гостиной. С немного обиженным выражением лица Алена исчезла. Я так и не смогла понять, в курсе она гибели Марианны или нет. Возможно, свое сочувствие она выражала в связи с пожаром на складе.