— Я так тронута, — произнесла Козима, вертя цветок между большим и указательным пальцами. — Он так мило принес мне свои извинения.
Альба обрадовалась, что поблизости не оказалось Розы и она не услышала слов Козимы.
— Желтый цвет очень тебе идет, — сказала Альба, давно мечтавшая, чтобы племянница сняла наконец этот ужасный траурный наряд, придающий ей болезненный вид. — Ты помнишь симпатичное платьице с маленькими желтыми цветочками?
— Оно висит в моем шкафу, — ответила Козима.
— Тебе не кажется, что ты уже слишком долго носишь траур?
Лицо Козимы тотчас помрачнело.
— Я больше никогда не оденусь в другие тона. Это было бы оскорблением памяти Франческо.
Козима выстроила вокруг себя невидимую стену, чтобы никто не смог к ней приблизиться. Все вызывало у нее обиду. Беата была права: ей слишком долго потакали, однако этому следовало положить конец, иначе из-за нее распадется семья.
На счастье, как раз в эту самую минуту под эвкалиптом остановился грузовик Панфило, и это помешало Альбе высказаться без обиняков. Мать и дочь услышали шум работающего мотора, доносящийся из-за дома, и лай собаки по кличке Гарибальди.
— Замечательно, — сказала Альба, вставая. — Я не ожидала, что он приедет раньше. — Она оставила Козиму и Беату на террасе и, обойдя дом, пошла встречать мужа.
Гарибальди спрыгнул с заднего сиденья и помчался навстречу хозяйке по тропинке так быстро, как только позволяли ему короткие лапы. Он неистово вилял своим обрубленным хвостиком. Склонившись, Альба похлопала по коленям, обращаясь к собаке по имени. Она от души рассмеялась, когда Гарибальди, с визгом подлетев к ней, стал описывать вокруг нее круги.
— Ну, здравствуй, женушка! — воскликнул Панфило, направляясь к ней широкими шагами вниз по тропе, но не один, а в компании Тото. — Посмотри-ка, кого я подобрал по дороге!
— Привет, Тото, — крикнула Альба, взмахнув рукой. Затем женщина перевела взгляд на мужа и почувствовала, как по телу разлилось жаркое тепло страсти, словно она увидела его впервые. В свои шестьдесят семь лет он все еще обладал грубой мужской красотой, его седые волосы доходили до плеч, широкий лоб был испещрен морщинами, а длинный римский нос выступал над крупным чувственным ртом. Глубоко посаженные глаза были красивого бирюзового оттенка, веки были покрыты сеткой мелких морщин, которые в уголках глаз раскрывались симпатичным веером, когда Панфило улыбался. Муж Альбы был высокого роста, с широченными плечами и обветренной кожей оливкового цвета, а его руки были большими и нежными одновременно. Когда он приблизился к Альбе, она улыбнулась. Чехол для фотоаппарата висел у него на плече. Обхватив свободной рукой жену за талию, Панфило поцеловал ее, задержавшись губами на нежной коже.
— Я так по тебе скучал, — прошептал он, лаская глазами ее лицо.
— Я понимаю, работа есть работа, — покорно ответила она. — Я тоже по тебе скучала.
— Как обстоят дела? — поинтересовался он, явно намекая на Козиму.
— По-прежнему. — Лицо Альбы недовольно скривилось, его выражение говорило гораздо больше, чем слова.
— Что случилось с твоей машиной, Тото? — спросила Альба, когда ее кузен подошел к ним.
— Я оставил ее в мастерской у Джанни. Снова отказали тормоза.
— Все же стоит их отремонтировать, — сказала она, засмеявшись. — Мы ведь не хотим, чтобы ты сорвался с утеса.
— Насколько я понимаю, люди, живущие в замке, уже заходили в ваш ресторан на чашку кофе, — сказал Тото. — Роза осталась довольна.
— Она гораздо больше взволнована этим событием, чем я, — ответила Альба. — Если хочешь узнать мое мнение, то от них только и жди неприятностей.
— Неужели тебе ни капельки не любопытно, что им удалось сделать? — подзадоривал жену Панфило, игриво сжимая ее талию.
— А с какой это стати? Мой родной дядька совершил в стенах замка убийство. Это строение следовало бы сровнять с землей, не дожидаясь, пока придут лишенные всякого такта люди с большими деньгами и возведут его заново.
— Возможно, они не знают истории этого здания, — заметил Тото.
— Ну тогда кто-то должен их просветить.
— Мне становится все интересней… — произнес Панфило.
— Это потому что интерьер — по твоей части, — сказала Альба. — Полагаю, ты собираешься там фотографировать.
Панфило в ответ промолчал. Обернувшись, Альба пристально посмотрела на него.
— Панфило?
Он виновато пожал плечами.
— Работа есть работа.
— Ты ведь не сделаешь этого. Только через мой труп!
— Тебе совсем не обязательно ходить туда со мной. Я думал, ты обрадуешься, узнав, что я, вместо того чтобы ездить по всему свету, наконец-то нашел работу практически возле дома.
— Но это же в замке! — задыхаясь, воскликнула она.
— Это уже совсем не то место, которое ты знала тридцать лет назад, милая. Ты даже не знаешь, имеет ли Неро отношение к его продаже. Он, наверное, уже давным-давно умер или же куда-нибудь переехал. Все кануло в Лету.
— Ты ведь не намерен копаться в прошлом?
— Я буду фотографировать, только и всего.
— А кто будет писать сопроводительные статьи к твоим фотографиям?
— Какое это имеет значение? Это будет просто история дизайна замка Монтелимоне.
— Попробую угадать, наверняка заказ поступил от журнала «Дизайн дома и садоводство».
Панфило стоял, робко глядя на нее.
— Нет, — ответил он.
— Тебе ведь известно, что это будет не просто статья об интерьере, не правда ли?
— Это не мое дело. Я буду фотографировать.
— И какой журнал напечатает твои снимки?
Панфило взглянул на Тото, который, озорно улыбнувшись, покачал головой, а затем сунул руки в карманы и тактично пошел вперед, оставляя их наедине.
— «Санди таймз».
— «Санди таймз»! — воскликнула Альба, отпрянув. — Ты прекрасно знаешь, что это издание требует серьезного освещения событий!
— Какое это имеет значение? Если я не займусь этим, то кто-то другой с радостью сделает это за меня.
Она поднесла руку к груди.
— О боже мой! Они все раскопают. Они могут даже выяснить, что, убивая маркиза, Фалько действовал не один.
— Не доказано даже, что Фалько причастен к убийству, не говоря уже о том, что у него мог быть сообщник. Не волнуйся, твоему отцу ничего не грозит, обещаю.
Роза надеялась, что красавец Люк возвратится в их ресторанчик, однако, даже несмотря на ее красивое красное платье и духи от Ив Сен Лорана, которые подарил ей Юджин на прошлое Рождество, англичанин так и не пришел. Она была удивлена, что ее чары не подействовали на него и он не прельстился ее милой мордашкой. В конце концов, она же слыла в округе настоящей красоткой, которую постоянно сравнивали с ее бабушкой Валентиной, ставшей местной легендой. Роза даже проработала сверхурочно в надежде увидеть Люка снова, убеждая себя, что немного флирта не помешает. Однако, помня о том, что совсем недавно ей просто чудом удалось выйти сухой из воды, покончив с романом на стороне, Роза не хотела в очередной раз рисковать семейным благополучием лишь затем, чтобы испытать трепетное волнение, откусывая кусочек запретного плода.