Козима сидела за туалетным столиком, разглядывая свое отражение в зеркале. В ее ушах сверкали роскошные бриллиантовые сережки. Роза так и ахнула от изумления, охваченная порывом неконтролируемой зависти и гнева одновременно.
— Тебе следовало бы постучаться! — воскликнула Козима и, тотчас закрыв мочки руками, попыталась спрятать украшение.
— Да я их уже заметила, дура! Не думай, что мне неизвестно о ваших с Люком отношениях. Я видела вас вместе. Так это он подарил тебе бриллиантовые серьги?
— Да, — сказала Козима, взяв себя в руки.
— Я рада за вас, — живо произнесла Роза.
— Неужели?
— А почему бы и нет? Я не испытываю к Люку никаких чувств. Конечно, мне нравится флиртовать с ним, но это ничего не значит, — я ведь замужняя женщина.
— Что ж, сейчас мне искренне жаль, что я ничего не рассказала тебе раньше.
— А с какой стати тебе было рассказывать? Я-то ведь не считаю себя обязанной делиться с тобой сокровенными тайнами.
Козима не могла не заметить того, что Роза напряжена. Ее кажущееся спокойствие, наверняка стоившее ей невероятных усилий, приводило ее в замешательство. Козиме показалось, что кузина готова чем-нибудь в нее запустить.
— Люк подарил мне их прошлой ночью, — призналась Козима.
— А можно на них взглянуть? — Роза присела рядом на кровать. Козима с минуту колебалась, затем сняла серьги и протянула своей кузине. Роза быстренько продела серьги в уши и устремила взгляд на свое отражение в зеркале, умиляясь, как малое дитя.
— Я никогда ничего красивее не видела, — прошептала она. — Они, должно быть, стоят целое состояние. Столько же, сколько и дом. Люк наверняка миллионер. Поверь, ты нашла настоящего богача.
— Я вообще никогда не ставила целью найти мужчину, — взволнованно сказала Козима.
— А мне следовало бы быть немного похитрее, но, выходя замуж за Юджина, я была слишком молода и простодушна… Я ничего не понимала в жизни, и мне просто не хватило мудрости зрелой женщины, которая сейчас есть у тебя. — Роза вздохнула. — Прекрасно. Но где ты собираешься носить это украшение? Неужели Люк увезет тебя в Неаполь?
— Нет. Я буду надевать эти серьги для него.
— А что, если он увезет тебя в Лондон?
Козима пришла в ужас.
— Я ни за что не уеду из Инкантеларии.
— Почему бы и нет? Я бы все, что угодно отдала, лишь бы навсегда покинуть этот сонный городишко.
— А я не могу! — надломленным голосом сказала Козима.
— Но почему бы тебе все-таки не подумать над этим?
— Потому что я ни за что не покину Франческо.
Все утро Люк провел в постели. На дворе небо затянули серые тучи, предвещая дождь, но его душа ликовала и пела. Люк просто не мог поверить в свое счастье, радуясь тому, что так внезапно и круто, почти на 180 градусов, повернулась его жизнь и что причиной этому стала одна-единственная женщина из волшебного маленького городка. Покидая Англию, Люк бежал от своего никчемного двадцатилетнего существования. Он был совершенно потерян и опустошен, не знал, как жить дальше, словно поплавок, бесцельно покачивающийся на волнах. Но теперь его существование приобрело смысл, который он видел в том, чтобы дарить любовь Козиме и своим детям. Именно этого чувства ему так не хватало все эти годы. То, что Люк переживал сейчас, не имело ничего общего с эгоистическим проявлением любви, которую он когда-то испытывал к Клер, и тем более даже отдаленно не было похоже на то, что он ощущал по отношению к своим дочерям. Это новое охватившее его чувство называлось истинной любовью, любовью с большой буквы, которая способна заставить человека пожертвовать ради нее собственными интересами, которая учит любить другого больше, чем себя. И осознание этого вселило в него невероятную энергию. Люк больше не мог лежать в постели и, прихватив с собой полотенце, отправился поплавать в маленькой бухточке.
— Он влюблен, — сказала Ма, наслаждаясь вкусом «Кровавой Мэри», которую подали перед ленчем.
— Но не в мою девушку, — радостно добавил Карадок. — Держу пари, что его избранница — печальная вдова.
— Та, которая потеряла маленького сына?
— Да… Вот уж никак не думала, что Люк раскусит этот крепкий орешек, — произнесла Ма.
— Люк очень красивый и обаятельный, — сказала Стефания. — Так что я совсем не удивлена. А официантка из траттории просто сходит по нему с ума.
Глаза Карадока загорелись.
— Так это и есть моя девушка! Она и от меня без ума!
— Пофантазируйте, пофантазируйте… — фыркнула Ма. — Ну что за глупый старик!
— Мечтать никогда не поздно, — возразил Нэнни, размышляя о том, куда подевалась эта моложавая журналистка с шаловливыми глазами.
— Надеюсь, они поженятся и он подарит ей другого ребенка, — задумчиво произнесла Стефания.
Отец похлопал ее по колену.
— Ты навсегда останешься неисправимым романтиком, Стефанула!
— У этого семейства дурная наследственность, — мрачно произнесла Ма. — На месте Люка я бы держалась от него как можно дальше. Подумать только, родной дедушка Козимы совершил убийство прямо здесь, в этом замке, зарезав маркиза, как свинью! А ее двоюродную тетушку, которая заводила романы направо и налево и в итоге обвела вокруг пальца всех любовников, убили по пути в Неаполь. Я бы триста раз подумала, прежде чем совать свой нос в это корыто!
Карадок покачал головой.
— Да у всех нас в семье не без урода. Однако человека нельзя осуждать только за то, что его предки когда-то согрешили.
— Вот помяните мои слова, профессор. Не забывайте, впервые вы услышали это именно здесь, из моих уст. Из этих отношений не выйдет ничего хорошего.
Когда Люк вернулся с пляжа, с разрумянившимся от плавания лицом и мокрыми волосами, стоявшими торчком, Ма отложила в сторону очки, полная решимости первой задать ему вопрос.
— Привет, Люк. А мы тут судачим о тебе, — сказала она своим громким голосом.
Он бросил в ее сторону озадаченный взгляд.
— И по какому поводу?
— Да вот интересуемся, что тебя так настойчиво манит в город? Наверняка не чашка кофе, — произнесла Ма. Он улыбнулся всем, очень похожий сейчас на школьника, который собирается объявить, что он выиграл приз.
— Эта улыбка объясняет все! — прокомментировал Карадок. — Ты напоминаешь кота, которому достались все сливки!
— Ты однозначно влюблен. Вопрос только в кого именно? — спросила Ма.
— Не говори ей, — засмеявшись, посоветовал Нэнни, покуривая сигарету. — У настоящего джентльмена память коротка.
— Наверняка это вдова, — сказал Карадок. — Я ведь прав, не так ли?
Люк сел.
— Неужели мои чувства столь очевидны, что о них можно так легко догадаться?