Франческо замолчал. Глаза Люка стали влажными от слез. Он взглянул на Козиму. Она сидела, приложив руку к губам. Ее пальцы дрожали. Никто из них не произнес ни слова.
Внезапно Франческо, пошевелив рукой, дотронулся пальцами до коробочки. Когда он стал толкать ее, перемещая по столу, движение этой вещицы сначала было едва заметным, но затем скорость немного увеличилась. Маленький футляр двигался прямо на их глазах, будто сам по себе, пока не замер, остановившись перед Козимой.
Франческо поднял глаза, взглянув на мать.
— Я так хочу, чтобы ты была счастлива, — произнес он.
Люк попытался заговорить, но вместо слов вырывались лишь какие-то хриплые звуки. Прочистив горло, он повторил то, что сказал Франческо.
— Спроси его кое-что, — шепотом попросила Козима. — Как называется его любимая бабочка?
Люку даже не нужно было спрашивать. Франческо уже отвечал:
— Мой морфино.
Козима заплакала.
— Он придумал это название специально для нее. Морфино… Скажи ему, что мне очень хочется надеяться, что на Небесах водится много таких же бабочек.
— Франческо говорит, что однажды ты тоже попадешь туда и убедишься в этом сама.
Открыв коробочку, Козима, не колеблясь, надела на палец кольцо.
— Я тоже хочу быть счастливой, — произнесла она. — Однако я не желаю покидать Инкантеларию.
— Так ты выйдешь за меня?
— Да, но при условии, что ты останешься здесь, со мной.
Люк взял ее за руку.
— Если ты хочешь остаться здесь, то поступай так, как тебе нравится. Мое счастье напрямую зависит от твоего, Кози. — Он засмеялся, когда Франческо положил свою ручонку поверх их. — Мы получили благословение твоего сына. Давай никому ни о чем не будем говорить, пока не получим благословения и моих дочерей.
Когда Манфреда, тяжело ступая, вошла на террасу в компании Розы и Юджина, она очень обрадовалась, увидев, что все закончилось полным примирением. Огромный бриллиант, красующийся на пальце Козимы, блестел так же ярко, как свет, льющийся из ее счастливых глаз.
Роза поставила на стол поднос с напитками, а затем нежно обняла свою сестру. Девушка испытывала лишь легкий приступ зависти, любуясь великолепным драгоценным камнем и понимая, как сильно повезло Козиме.
— Я рада, что Люк не обманщик, как я было подумала, — сказала Роза, а затем, повернувшись к нему, прибавила: — Прости, что сомневалась в тебе.
— Все уже улажено. Козима согласилась выйти за меня замуж. У меня от счастья просто голова идет кругом.
— Мы должны рассказать маме, — сказала Роза.
— Не хотелось бы пока ни о чем никому говорить, пусть прежде об этом узнают мои дочурки. А затем, Кози, я попрошу твоей руки у Тото и во всеуслышание объявлю об этом по всей Инкантеларии!
Манфреда откинулась на спинку стула, явно довольная услышанным.
— Все сложилось именно так, как и следовало, — сказала она, сложив руки на коленях.
— Ну, или почти так, — снова вставил слово Люк. — Роза, я уже давно хочу кое о чем тебя спросить.
— И что же это за вопрос?
— Скажи, ты и есть та незваная гостья, которая тайком приходит во флигель?
Юджин тотчас нашелся, что ответить вместо нее:
— Не говори глупостей! С какой стати ей посещать это место? — Однако, говоря это, он понимал, что это неправда. — Роза?
Налив себе вина, она села.
— Нет, я не та, о ком ты думаешь. По крайней мере, не тот человек, который приходил туда задолго до меня.
Юджин посмотрел на нее удивленным взглядом.
— Так вот где ты пропадаешь по ночам?
— Ты что, знаешь об этом?!
— Ну конечно же, знаю. Я видел, как ты куда-то ходишь по ночам и возвращаешься под утро, но не имел ни малейшего понятия, где ты пропадаешь все это время.
Потрясенная, она нежно взяла его за руку.
— Ты, вероятно, думаешь, что…
— Я доверяю тебе, — прервал он жену. — По меньшей мере, мне бы очень этого хотелось.
— Только, ради Бога, не говори маме!
— Тогда расскажи нам правду.
— Кто тот человек, который приходил во флигель еще до тебя? — спросил Люк, явно заинтригованный ее словами.
— Ну, хорошо. Вы, вероятно, наслышаны о странных огнях, мерцающих в замке, и вам известны рассказы местных жителей о звуках, доносящихся оттуда по ночам? Так вот, в этом месте уже много лет обитает привидение, однако оно не умерло. Знаете, мне очень нравится пройтись по берегу моря посреди ночи. — Она улыбнулась Юджину с виноватым выражением лица и, сжав его руку, сказала: — Не сердись на меня, просто так мне удается выкинуть из головы ненужные мысли и хоть немного побыть в одиночестве. Так вот, я обожаю темноту и, гуляя в ночи по проторенной дорожке, чувствую себя чудесно. Море, переливающееся при свете луны, выглядит просто прекрасно, и я слышу все, даже собственные мысли. Однажды ночью я поднялась к флигелю. Козима, ты наверняка знаешь, и это ни для кого не секрет, насколько сильно я очарована памятью о своей бабушке. Несмотря на то что жизнь ее сложилась столь трагично, я считаю, что она была полна романтики. Мама, вероятно, была бы вне себя, узнав, что к флигелю меня тянет словно магнитом. Но тогда я просто хотела, посетив это место, почувствовать свою духовную связь с Валентиной, к тому же мне было очень любопытно посмотреть, изменила ли Ромина это строение или же, увидев, как и я, в нем нечто особенное, решила оставить флигель в первозданном виде. — Роза ощущала прилив волнения оттого, что ей удалось заворожить всех своим рассказом. — Итак, я пошла по хорошо знакомой тропинке, пока не добралась до этой прелестной маленькой постройки. Внутри горел свет — слабое мерцание свечи, проникающее сквозь закрытые ставни. Передо мной встал выбор: развернуться и уйти восвояси или же отворить дверь и посмотреть, кто же там находится. Инкантелария — маленький сонный городишко, в котором ничего особенного не происходит. А в тот момент мне неожиданно выпал шанс пережить настоящее приключение. Поэтому, толкнув дверь, я вошла внутрь.
— И кто же там был? — полюбопытствовал Люк.
Роза загадочно улыбнулась.
— Позвольте мне сначала сделать один телефонный звонок. И вы сами все увидите.
— Ты должна рассказать нам! — воскликнула Козима.
— Нет, я хочу, чтобы вы посмотрели на это собственными глазами. — Тут она обратилась к своему мужу: — Прости меня.
Все страхи Юджина тотчас растаяли в сладостном сиянии ее лучезарной улыбки, поскольку ему, как никому другому, было хорошо известно, каких усилий стоило Розе извиниться.
На прощание Козима с нежностью обняла Манфреду.