Бедные, как всегда, знали, что им терять нечего.
Корпус Архелая прибыл, но не захватив с собой достаточно припасов для длительного пропитания.
Когда стало ясно, что война эта ни в чем не будет напоминать то, что им приходилось переживать до сих пор – захват легкой добычи, марши, больше похожие на прогулки по живописным местностям Эллады, вдоволь баранины и пива на привалах, – воины Архелая немного загрустили.
Сложилась тупиковая ситуация.
Осаждающие не могли атаковать немедленно.
Осажденные понимали, что, если так будет продолжаться, их ждет голод.
Сопоставив поступающие из разных источников сведения (прошел слух, что в Риме умер Марий), оценив моральное состояние своей армии, которая получила не только оплату за уже сделанное, но и выплаты вперед за несколько месяцев, а кроме того, увидела, что дело представлявшееся трудновыполнимым, медленно, но верно, превращается в операцию с видами на скорый конечный успех, Сулла понял – штурм, может быть, можно и не форсировать.
Но к нему надо изо всех сил готовиться.
Удобные расклады стратегических обстоятельств не продолжаются долго. Высшие силы скупы на подарки.
Может подойти еще одна азиатская армия, вообще ведь неизвестно, сколько сил у Митридата.
Положение в Риме неясно.
Марий умер, но марианцев от этого не стало меньше.
Архелай и Аристион тоже размышляли и наблюдали, несмотря на то, что повседневные мелкие заботы оборонительной войны, казалось, отнимали все силы. И пришли к выводу, что войска надо держать в состоянии постоянной готовности к большой атаке с римских позиций.
Когда последует римский штурм – неясно.
Каждый день ожидания – лишь трата сил.
Значит, надо что-то предпринимать самим.
И вот что придумал Архелай. Он тоже знал, что Длинные стены стоят на массивном каменистом плато, но все же решил проверить, нет ли где разломов в этом камне.
Потому что, если разлом, забитый землей, найти удастся, можно совершить подкоп и обрушить одну или несколько римских гелепол.
Но основание, на котором построены башни, каменистое. Римские инженеры внимательно осмотрели местность, прежде чем приступать к работам по возведению башен.
Не хуже Суллы Архелай понимал, что известняк это камень, даже не глина, его придется долбить неделями, прежде чем вгрызешься достаточно глубоко. Но чутье ему подсказывало, что надо лично исследовать тот кусок земли, где внутри параллельных стен был устроен лагерь мидийской пехоты и палатки строителей тех аляповатых нагромождений, что возвели его понтийцы напротив римских башен. Говорят, накануне вечером к нему явился какой-то человек, жрец храма Геры со старыми картами, а может быть, все-таки чутье, но, так или иначе, на рассвете Архелай явился со своими всадниками и велел мидийцам и строителям убираться.
Заступы ударили здесь, там, потом еще в нескольких местах, и выявилось, что давным-давно, во времена Перикла, когда возводились эти стены, имел тут место разлом в известняковом плато, его завалили мусором и отходами, как водится, и строительными отходами, и вот вам твердая земля.
За три прошедших века все и забыли, что тут было когда-то.
Мидийские и лидийские пехотинцы и стрелки-колхи тут же превратились в землекопов.
Работа закипела.
Удивительное дело – подкоп почти точно выходил к основанию самой большой гелеполы.
Велик Перикл!
Как он столько лет назад сообразил, что защитникам Афин может понадобиться подкоп именно в этом месте.
Конечно, начало работ попытались оставить втайне, насколько это было возможно при той спешке и организации труда.
Сулле довольно скоро донесли о затеянном подкопе.
Он вместе со свитой прибыл к предполагаемому месту. Совет с инженерами не принес утешительных результатов. Гелепола, которую вознамерился обрушить Архелай, роя проход из-под своей стены, спасению не подлежала. Ни передвинуть в сторону, ни откатить назад.
Рельеф местности не позволял ни того, ни другого.
Там, видимо, разлом в каменном основании, когда возводили стены, его просто засыпали строительным мусором и утрамбовали, снаружи ничего этого разглядеть было нельзя, – оправдывались инженеры. Это было еще во времена Перикла, три с лишним века назад, наверно, Аристион и Архелай нашли старые чертежи где-то в храмовом хранилище.
Сулла их уже не слушал.
Надо было искать выход из резко изменившегося положения. Теперь уже нельзя ждать, когда яблоко созреет и само упадет в руки.
Подкоп Архелай выроет скоро.
Атакующая мощь римской армии с падением большой гелеполы сильно уменьшится. Она и сейчас не достаточна для заведомо успешной атаки, но дальнейшее развитие событий может гарантировать только ухудшение положениея.
Вывод прост – атаковать надо до того, как подкоп будет закончен.
– Они уже перебили всех ослов и собак в городе, – сказал Мурена.
– Если бы афиняне умирали с голоду быстрее, чем все прочие люди?
Мурена пожал плечами. Он не принимает решений. Решения принимает проконсул, и только он.
Ждать, когда противник обессилет от голода, было бы приемлемым планом, когда бы Афины были последней точкой сопротивления Митридата. Но война ширится, и повсюду происходят изменения.
Да и сам царь не здесь, и значит войну в любом случае невозможно выиграть одним ударом. Он имеет неограниченные возможности для подготовки новых войск. Доносят, что он снова снесся с парфянским царем, это, конечно, все небыстрые дела, но все равно неприятно.
Но есть и кое-что в непосредственной близости и по расстоянию, и по времени. Сыновья царя Аркатий и Ариарат, кажется, заняли Македонию, практически без всякого сопротивления, и теперь один из них наверняка выступит к Афинам. О размерах тамошней армии рассказывают чудеса, сто тысяч пехотинцев, десять тысяч всадников, сотня серпоосных колесниц.
И все это в двух неделях пути.
Да и Пирей, если говорить честно, всего лишь блокирован, а не взят. Только район порта контролируют люди Деция Анния. В любой момент может выкатится толпа понтийских дикарей из канала между Длинными стенами, и чем все это закончится, даже самому Юпитеру известно навряд ли.
Штурм, остается только штурм.
Другого выхода не было, но выход этот Луцию Корнелию Сулле все же не нравился.
– Ну что ж…
Сопровождавшие проконсула офицеры так и не узнали, к какому он пришел выводу, потому что по римским позициям прокатилось какое-то волнение.
– Там, – сказал Мурена показывая вправо. Мимо шеренги старых высоченных кипарисов несся всадник, он что-то нес в вытянутой руке. Когда он был уже совсем близко, стало понятно – человеческая голова.