И еще он был сильно раздосадован нестыковкой ее образа и психологического портрета, который уже себе сложил в голове, с самим происшествием.
Раздражаясь еще больше, оттого что придется отказаться от предложенной еды, ароматы которой он чувствовал только войдя в кухню, Артем подумал:
«Ну что тебе, вот такой умнице, красавице, сильной, интересной, нужно прямо вот так до убою от мужика?! А?! Бабки? Или такая офигенная любовь?! И мужик-то так себе, был бы хоть с характером! Вот какого тебя во все это потащило, девонька?!»
От этих мыслей, от искреннего недоумения, как такая вот женщина могла решиться на криминальный поступок из-за совершенно неинтересного, дешевого мужичонки, у него с новой силой свело желудок.
Артем уж собрался резко ответить отказом, переводя разговор из дружеской беседы в рамки холодного допроса, но хозяйка его опередила.
– Соглашайтесь, Артем Константинович! Что вы так задумались? Вы же голодный. До вас один мужчина уже попробовал, ему очень понравилось, честное слово, – улыбалась дружески она.
– Какой мужчина? – осторожно уточнил Беркутов.
– Участковый приходил, – пояснила она, – Тарас Петрович Кучеря, поговорить о делах житейских. Так уплетал щи за милую душу, еще и добавки попросил. – И почти серьезно поинтересовалась: – Или об этом нельзя говорить, тоже считается взяткой должностному лицу?
Удерживая готовое хлынуть, как прорвавшаяся плотина, облегчение, мысленно останавливая преждевременную радость, Артем ответил:
– Можно. – И искренне улыбнулся. – Участковому можно. А во сколько он приходил?
Сердце замерло в ожидании ответа. Осознав, что даже дыхание затаил, Артем одернул себя: «Ты чего это, Беркутов? Что за эмоции? Остынь!»
– Это важно? – вглядываясь в выражение его лица, серьезно спросила Тина.
– Да!
– Так. Я попробую сообразить. – Она задумалась, вспоминая. – Я как раз приготовила щи и сверяла время, чтобы они настоялись.
«Ну давай, девочка, не подведи меня!» – просил про себя Артем.
– Около часа дня, – задумчиво сказала она и тут же заявила совершенно уверенно: – Нет, в час, точно! Мы поговорили минут сорок, и он ушел. А что случилось-то?
– Ничего страшного, – ответил Артем, поражаясь облегчению, которое испытал, и почти радостно согласился: – Давайте! Давайте ваш обед или почти ужин! С удовольствием отведаю, раз вы предлагаете! Только, не обижайтесь, я позвоню, поговорю с вашим участковым.
– Пожалуйста, если это так важно.
Тина принялась хлопотать: разогревать еду, накрывать на стол, а он тем временем достал записную книжку, нашел телефон местного отдела милиции и позвонил. Разговаривая с Тарасом Петровичем, Артем незаметно наблюдал за Тиной и думал. С чего это он так реагирует? Откуда эмоции? Он профессионал и никогда не позволял себе во время работы чувств. Конечно, они возникали всегда, но он умел загонять их очень далеко, абстрагироваться, чтобы не мешали трезвой оценке ситуации, и выпускал только после окончания дела, разрешая себе симпатии, антипатии, жалость и злость.
– Спасибо, Тарас Петрович, – закончил он разговор.
Щи оказались очень, ну очень вкусными, ничего подобного он не пробовал в своей жизни. Шедевр какой-то! И этот штрих Артем добавил к портрету подозреваемой как немаловажный.
– Это просто фантастика! – похвалил Артем.
– Спасибо! Приятного аппетита, – пожелала она и предложила: – Давайте я попробую ответить на ваши вопросы.
– Давайте.
– Вы спросили: почему мы расстались?
– Да.
– Причина самая простая: обнаружилось, что мы чужие люди. Просто я долго себе в этом не признавалась. Я вот отпуск взяла, чтобы разобраться во всем, и уже две недели пытаюсь по местам расставить в голове прошлое и настоящее. Попробую вам коротко сформулировать.
– Можно и пространно, – усмехнулся он.
– Мы никогда не были близкими и родными людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Надеюсь, но поясните.
– Не было такого родства душ, что ли? Да и любви настоящей никогда не было. Сначала Лешка строил свой бизнес и все крутилось вокруг этого, и не до копаний в собственных чувствах тогда оказалось – вкалывали оба, уставали так, что имелась только одна мечта – выспаться. Потом, уж когда он встал на ноги, как-то все вошло в привычную колею – у него своя работа, у меня своя. Но последнее время мне стало тяжело рядом с ним. Я все чаще смотрела на него и удивлялась – совершенно чужой мне человек, почему же мы живем вместе? Интересы разные, восприятие жизни разное, даже юмор разный. Я раньше этого не замечала, занятая бесконечной работой, бытом. Даже странно.
Тина замолчала, обдумывая, как объяснить правильно то, что она поняла и осмыслила за последние две недели про их с Лешкой жизнь.
– Значит, подумали и решили расстаться? – уточнил Артем.
– Да нет, нашелся веский повод.
– Какой же?
– Банальный, – усмехнулась невесело Тина. – Я случайно приехала днем домой и застала Алексея в постели с моей подругой.
– Да уж, действительно, банальный, – хмыкнул следователь.
Он опросил всех на работе Алексея. И с удивлением выяснил, что Тину там очень хорошо знали и ценили; оказывается, госпожа Игнатова много сделала для их фирмы. Особые дифирамбы ей пели два полноправных партнера ее мужа. И никто словом не обмолвился об упоминаемом Тиной «эпизоде»! Значит, не знали. Наверняка бы какая-нибудь из сотрудниц «порадовала» такой пикантной новостью. Это уж сто пудов.
«Интересно», – отметил Беркутов.
– Как зовут эту подругу?
– Людмила Викторовна Шлях.
– Как давно вы дружите?
– С института. Мы с ней учились вместе, в одной группе. Дружили. Не так чтобы поверять все свои секреты, но довольно близко.
– Она живет в Москве?
– Да.
– Как давно?
Тина вздохнула, она поняла, что придется рассказать, хотя бы коротко, об их отношениях с Людмилой.
– Когда мы с Риткой более-менее встали на ноги, выбрались из нищеты и могли себе позволить хоть чуть-чуть помогать родителям, я поехала с Дениской – это Ритин сын – навестить наших родителей. Там случайно встретила Людмилу, она работала продавцом в коммерческом ларьке. Мы разговорились, и оказалось, что они ужасно трудно живут. Людмила рано, в восемнадцать лет, вышла замуж и сразу родила. Муж ее, Виктор, бросил институт и стал шоферить, пытаясь их прокормить. Мы на почве детей и сдружились с ней сильнее – у нас Дениска, у нее Альбина, мы часто и по врачам детским вместе ходили. После института никаких связей не поддерживали, а тут встретились, и я очень за них расстроилась. Люда спросила, нет ли у меня на примете какой-нибудь работы в Москве, чтобы нормально зарабатывать. Когда я вернулась в Москву, то стала искать, куда бы ее пристроить на хороший заработок. Помогла Ритка – у нее был клиент, который искал себе менеджера на фирму, он только что уволил одну сотрудницу. Мы Людмилу сразу вызвали, послали ей деньги на дорогу. Она прошла собеседование, и ее приняли. Чуть позже Ритка уговорила этого своего клиента взять и Виктора шофером. Мы договорились со своей бывшей квартирной хозяйкой в коммуналке, которую снимали раньше, и она взяла Люду с Витей туда жить, мы с Риткой заплатили половину квартплаты за три месяца, пока ребята на ноги не встанут. Витя до сих пор работает на этой фирме, хорошо зарабатывает, а Люда ушла с повышением в деньгах и в должности на другую фирму. Альбинку они давно перевезли к себе. И все у них наладилось… – Тина задумалась. – Хотя, судя по последним событиям, не так уж наладилось. Но это дела семейные.