…Мой мир дал трещину.
А потом он рухнул в одночасье, когда за спиной раздался хриплый голос:
– Здравствуй, отец.
Give a little time to me or burn this out,
We’ll play hide and seek to turn this around.
All I want is the taste that your lips allow,
My, my, my, my, oh give me love.
My, my, my, my, oh give me love.
My, my, my, my, oh give me love.
Ed Sheeran «Give me love»
– Ты что—то хотел?
– Я… Я хотел поговорить с Агатой, но, кажется… – промямлил Андрус, переводя взгляд с меня на него, и обратно.
Я же просто стояла, открыв рот. Как я не заметила этого раньше? Они же похожи, как две капли воды. Взгляд, цвет глаз, манера держаться, осанка – всё. Голоса и интонации, форма губ – тонкая верхняя и чуть припухшая нижняя. Подбородок с ямочкой и нос с горбинкой. Почему я не обратила внимания?
– Ты хотел ей рассказать о том, что овдовел пять лет назад, быть может? – Расмус прислонился плечом к стене и сложил руки на груди, – Или о том, что ты так и не женился с тех пор?
– Зачем? – выдохнула я, посмотрев на Андруса, – Ты врал – зачем?
Тот пренебрежительно пожал плечами, состроил виноватое лицо – почти поверила.
– Так удобнее. Не возникает лишних вопросов и требований. Я не хочу серьёзных отношений.
– Мы были вместе полтора года, – голос предал меня, и я издала слишком высокую ноту, – Полтора гребаных года!
– Полтора приятных года, – он поправил меня с усмешкой – до боли знакомой мне усмешкой, и тут же снова придал лицу выражение серьёзности, – Но я вижу, ты быстро нашла мне замену. Да ещё какую, – махнув рукой на сына, он перевёл взгляд на него.
Расмус фыркнул и отвернулся.
– Я думал, ты живёшь в квартире матери, – сказал Андрус. – И, что ты в Греции.
– Переехал и вернулся.
– Почему не позвонил? Мы же всё—таки родственники, как—никак.
– В гробу я видал таких родственников.
– Это грубо, сынок, – Андрус снова усмехнулся.
– Зато честно, – огрызнулся Расмус, и посмотрел на меня.
Я пыталась найти в его глазах хоть что—то знакомое и полюбившееся мне за эти месяцы. Но тщетно. То ли он закрылся, то ли наоборот снял маску – но передо мной стоял абсолютно незнакомый человек – чужой, холодный, отстранённый.
– Ты мстил? – прошептала я, когда это осознание медленно дошло до моего мозга.
Его брови сошлись на переносице, хмурясь; а потом лицо разгладилось. Он шагнул ко мне навстречу, протянул руку, но я отступила.
– Нет, Агата, всё теперь не так.
– Ты использовал меня, чтобы отомстить, – продолжила шептать я, ощущая болезненный жар на лице.
Теперь. А раньше?
– Я всё объясню.
– Не стоит, – я толкнула его плечом и пробежала в кухню.
Открыла верхний ящик, выхватила рулон чёрных, неприятно знакомых мусорных мешков. Только начала разворачиваться, мою руку перехватили.
– Зачем тебе это? – прошипел Расмус, вцепившись в многострадальные пакеты мёртвой хваткой.
– Хочу собрать свои вещи, – ровным голосом ответила я.
– Чёрта с два! – рулон резко вырвали из моих рук и отшвырнули в сторону.
– Ладно, – выдохнула я, – Оставлю на память. Отойди.
– Нет, – прогромыхал он.
– Отойди, – настойчиво повторила я.
– Я никуда тебя не отпущу.
– Отойди с дороги! – завизжала я, толкая его в грудь.
– Агата сказала, чтобы ты отошёл, – раздался третий голос.
Ноздри Расмуса раздулись, его затрясло от ярости, и он начал медленно поворачиваться. Я воспользовалась этой заминкой и попыталась прошмыгнуть в прихожую, но моё запястье обхватили пальцы Андруса:
– Я отвезу тебя. Куда скажешь, – приторно—ласково сказал он.
– Убери от неё свои клешни! – взревел Расмус.
Моя рука дёрнулась от резкого рывка; я отскочила в сторону, широко распахнув глаза. Расмус схватил отца за грудки и вдавил в стену, раскрасневшись и дрожа всем телом.
– Никогда, блять, к ней не прикасайся, ублюдок, – прорычал он.
Андрус был на удивление спокоен. Медленно сглотнул, растянулся в ядовитом оскале и прошептал:
– Тебе не кажется, что мы это уже проходили? Может быть, ты неправильно выбираешь себе шлюх, а, сынок?
Я вздрогнула, как от пощёчины и с ужасом попятилась, когда услышала дикий, болезненный вой. Выскочила из кухни в момент глухого удара, и громкого крика боли – от Андруса.
Забежав в комнату, я открыла нижний ящик секции и начала трясущимися руками искать свои документы. Крики и удары становились громче, я зажмурилась, задрожала ещё больше. Схватила паспорт в тонкой кожаной обложке, взвизгнула молнией кошелька и засунула его в отделение для купюр. Взглянув на пачку денег, которые остались от поездки, я не думая засунула её туда же, и закрыла кошелёк.
В прихожей хлопнула входная дверь, а потом послышался ещё один удар – ладонью о дерево. Я подпрыгнула на месте, развернулась и вжала голову в плечи, увидев Расмуса, надвигающегося на меня с окровавленными кулаками.
– Нет, – я подняла одну руку, пытаясь остановить его.
– Ты никуда не пойдёшь, – пропыхтел он, схватив меня за плечо и прижимая к себе, – Я не отпущу.
– Нет, пожалуйста, не надо, – я заплакала, когда он накрыл грубым поцелуем мои губы, попыталась оттолкнуть его, но тщетно.
– Агата, да я мстил. Да, я так ненавижу его, что решил воспользоваться тобой, чтобы причинить ему боль. Я узнал, что у него появилась постоянная любовница и специально снял квартиру по соседству, чтобы соблазнить тебя, – быстро заговорил он, крепко держа меня руками, – Но всё пошло не так…
Он покрывал короткими поцелуями моё лицо, сминал мою кожу пальцами – не отпускал.
– Пожалуйста, прости. Я не думал, что всё зайдёт так далеко. Я не думал, что я начну влюбляться в тебя.
– Ты врал мне, – тихо сказала я, – Ты врал всё это время.
– Агата… Я ошибался, я не хотел…
– Отпусти, выпусти, – крикнула я, извернувшись и залепив ему пощёчину.
Он резко разжал руки и отстранился, потирая щёку. Я смотрела на него, не веря своим ушам, глазам, не веря себе – как это могло произойти со мной? Дышала часто, всхлипывала, стараясь не проронить ни слезинки.
– Агата, – вырвалось у него, когда я всё—таки не сдержалась и солёная вода стекла по моей щеке, а за ней вторая, третья – оставляя тонкие влажные дорожки, – Агата, прости меня, – прошептал он, обхватив моё лицо ладонями, – Прости, – снова прижался ко мне губами, мягко, нежно.