Спросил:
– Ты останешься?
И напрягся, ожидая ответа.
– Не могу, – пожаловалась она и явно разочарованно. – Я не договорилась с Зоей Львовной о ночевке, а одного Ваську никогда не оставляю.
И Дениса отпустило.
Лена не останется, но не из-за каких-то женских расчетов, уловок, мыслей продуманных, а потому, что ее ждет Василий Федорович.
Он даже выдохнул облегченно, но осторожно, так, чтобы Лена не заметила.
Денис поглаживал ее тихонько по спине, и это было так приятно, так неожиданно здорово. А он и забыл, как это приятно – гладить женщину по спине!
– Странно, – поделился пришедшей мыслью Денис, – что Зоя Львовна не рассказывала нам друг о друге. Она же знает, чем я занимаюсь и чем занимаешься ты.
– Не странно, – поглаживала его грудь Лена.
И это было офигенно и невероятно, про такие ощущения Арбенин давно забыл.
– Когда мы познакомились, – объясняла она, – Зоя Львовна, узнав, кем я работаю, сразу покаялась, что прессу не любит ни в каком виде, даже новости не просматривает. Говорит, так напереживалась в девяностых от потоков разоблачительной информации, что сердце пошаливать начало. И перестала читать прессу: хорошего пишут мало, а плохого на ее жизнь уже хватило. Извините, говорит, Леночка, но я вашей работой интересоваться не буду. Мы с Васькой и не рассказывали ей о моей работе, так получилось. Вот Зоя Львовна и не знала, что у нас с тобой могут совпасть интересы.
– Пути Господни, как водится, – усмехнулся Арбенин. – Мои-то родители жаркие споры о политике устраивают. А Зоя Львовна все их утихомиривает: «Анечка, Васенька, зачем вам такие страсти?»
– Она классная! – отозвалась Ленка. – Мы с Васькой ее обожаем. Она нам родная.
Денис бы так лежал и лежал, но, скорее всего, недолго – ибо от того, что Ленка проделывала ручкой и ножкой, разгорался быстро и жарко. Но лежал бы и разговаривал ни о чем, вернее, слушал ее, говорить он не мастак.
Это ведь тоже из новых, неизвестных ему ощущений.
Но вдруг все закончилось в один момент!
Сразу!
Ленка повторила поглаживание от горла до паха, продолжила движение руки дальше, на бедро правой ноги, – и замерла!
Замерла вся, всем телом, даже дышать перестала, а Денис окаменел!
Все! Твою ж мать! Идиот!!
Он никогда! Никогда! Так не расслаблялся, растекаясь в неге!
Он даже забыл прикрыть ногу!
– О господи, что это? – ужаснулась Ленка, резко сев на кровати.
Он ее почти ненавидел в этот момент.
– Не смотри! – хлестнул приказом, как бичом.
Скинул резким движением ее руку и заторопился прикрыть ногу покрывалом. Но девушка не дала. Выхватила из его рук покрывало, откинула.
Денис сделал еще одну попытку: сел, ухватил край одеяла, попробовал прикрыть ногу.
– Нет! – останавливала Лена.
Отодвинула его руки, наклонилась к ноге, рассматривая.
– Прекрати! – жестко потребовал Денис и попытался встать.
Но Ленка удержала, навалилась плечом ему на живот, мешая подняться.
– Нет! – тоже жестко не разрешила ему сбежать она.
У нее расширились зрачки, сердце от боли застучало, как паровой молот.
Денис смирился – поздно! Черт! Черт бы все побрал! Ну, пусть посмотрит!
Он знал – совершенно точно, на все сто! – что произойдет дальше! Эта девушка посильнее других женщин, выказывать истинные чувства прямолинейно не станет! Посмотрит и, скрывая брезгливость и ужас, свалит побыстрее. Что-нибудь пролепечет про то, что уже пора и «в другой раз», старательно отводя от него глаза, начнет суетливо собираться, говорить без остановки, пряча за словами омерзение.
«А на что ты надеялся?! Разомлел тут, разлегся дурак-дураком!» – ругал Денис себя, чувствуя, как разрастается внутри черная больная пустота.
У Лены сердце набатным молотом барабанило о грудную клетку, было больно. Она наклонилась еще ниже к его ноге и смотрела, смотрела…
От внутренней косточки лодыжки и до самого паха, через переднюю и всю внутреннюю часть правой ноги, через голень, колено, бедро тянулись многочисленные уродливые шрамы. Большие, набухшие, как веревки, и тонкие, еле заметные, неправильной рваной формы, как клубок змей, искорежив, исковеркав форму ноги. Больше всего их скопилось на бедре.
«Боже мой! Как он вообще это пережил?! И как же ему было больно!»
Денис, откинувшись на подушку, закрыл глаза, вытянул руки вдоль тела, сжав кулаки так, что побелели суставы на пальцах, и ждал, когда эта пытка кончится!
И вдруг почувствовал…
Осторожно, как совсем недавно трогала резьбу на столике в прихожей, Лена дотронулась до одного из шрамов. Денис вздрогнул и напрягся всем телом.
– Хватит! – рявкнул хриплым голосом. – Перестань!
Ничего она не перестала, словно не слышала его окрика. Прошлась пальцами по всем шрамам от паха до лодыжки, чувствуя, как Арбенин закаменел весь, напрягся так, что похолодел даже, а шрамы почему-то горячие.
Ленка наклонилась и прижалась губами к первому шраму над самой косточкой, толстому, короткому, выпуклому, похожему на гусеницу. Непролитые слезы клокотали у нее в горле, но она не позволяла им вырваться наружу, целовала осторожно, словно боялась сделать больно, каждый шрам, поднимаясь вверх по ноге.
– Лена!
И требовал прекратить немедленно, и негодовал, и… недоумевал Денис.
– Ничего… – отозвалась она, успокаивая их обоих, – ничего.
– Что ты делаешь?!
– Обезболиваю, – сказала девушка, не удержав-таки одну предательскую слезу.
– Перестань! – уже не требовал, взмолился он. – Перестань сейчас же!
А она, расцеловав каждый шрам, прижалась к ним щекой.
Денис не выдержал! Он ничего уже не понимал, терялся в мыслях и этих чертовых чувствах-эмоциях!
Где побег?!
По всем правилам женского поведения и его наработанному опыту, сейчас ей положено улепетывать куда подальше, придумывая на ходу оправдания, почему они больше не смогут встречаться. Или могут, но исключительно по работе.
Денис резко сел, подхватил Ленку под мышки и рванул к себе, увидел слезу на реснице, больное выражение ее глаз, расширенные зрачки и совсем уж потерялся в недоумении.
Что происходит-то?!
– Не плачь! – приказал жестко.
– Не плачу, – заверила она, не заметив вырвавшуюся на свободу вторую слезу, – тебе очень больно?
– Нет, – мужчина сцепил зубы так, что желваки на скулах заходили.
– Болит? – не поверила и допытывалась Лена, не замечая катившихся по щекам слез.