Верка с Федькой, хоть и неплохо зарабатывали, да денег таких, чтоб квартиру снимать, не имели.
Жене отцовой от тетки по наследству досталась квартирушка малюсенькая в бывшем заводском доме на окраине. Он лет пять под снос числился, да еще раза три по пять числиться будет, а присматривать за жильем надо, вот она туда молодых и определила.
Тут они на свободе-то и оторвались по полной! В деревню ездить перестали – некогда, работа и запивон дома каждый день. А вскоре их с рынка турнули взашей: Верку за то, что пьяная денег за проданный товар не досчиталась, а Федьку за то, что напился на работе.
Они уж за год трудовой базарной деятельности привыкли к постоянному градусу, а тут невезуха такая, уволили, да еще деньги требуют возвращать, надо ж запить горе!
Полгода! Всего полгода хватило, чтобы опустились совсем! Барахтались как-то, на бухло ж надо! Верка уборщицей подрабатывала, но не задерживаясь на одном месте больше двух месяцев; Федька – грузчиком да случайным заработком перебивался. Началась жизнь алкашная!
Где-то через год пьяный вдрызг Федька попер к магазину через дорогу, вывалившись прямо под колеса летевшего автомобиля.
На похоронах мать Федькина голосила на Верку:
– Знать тебя не желаю и ублюдка твоего видеть не хочу! Ты Федьку убила, не женился б на тебе, живой бы остался!
А отец Федькин с женой Верку жить-то в квартире оставили, все равно с жильем этим ничего не сделаешь, пока не снесут дом. Но знаться с ней отказались: «Ты нам чужая, и сын твой чужой, может, мать и права, нагулянный, и к нам соваться не смей!»
А Верка как начала поминать мужа, безвременно погибшего, так с каждым новым кавалером и поминала.
Родители приезжали, пытались увезти дочь непутевую в деревню подальше от пьянки. Какое там! Послала матерно, да еще ее тогдашний хахаль деньги у отца отобрал, а самого с лестницы спустил.
Когда Васеньке исполнилось семь лет и бабушка отдала его в деревенскую школу, Верка вдруг «вспомнила» про сына.
Надоумил кто-то из собутыльников в пьяном поиске бабла на продолжение «банкета»:
– Верк, ты ж вдова!
– Вдова, – затягиваясь сигаретой, пьяно кивала она.
– Так у тебя ж и пацан есть?
– Какой пацан? – дивилась Верка.
– Так сын, ты ж говорила!
– А, сын, есть.
– Так тебе ж деньги положены, как вдове и матери-одиночке!
– Да? Надо пойти забрать!
– Не-е, – копошилась какая-то мысль в пропитых мозгах, – тебе так не отдадут, надо пацана предъявить!
Сопровождаемая другом очередным, протрезвевшая слегка по такому случаю Верка явилась в дом родительский предъявлять материнские права. Мать отказывалась отдать Ваську, отец, полгода назад слегший в постель с тяжелой болезнью, ничем жене помочь не мог. Васька рыдал навзрыд, перепуганный до смерти. Тетку эту страшную не знал, видеть не видел, что она приезжала, когда ему и двух лет не было, разумеется, не помнил, и дядьку тоже страшного перепугался.
Ваську они забрали, а что с ним делать дальше – не знали. Нет, ума хватило и «предъявить» ребенка где требуется, и денежное пособие оформить, но ребенка, оказывается, кормить нужно и в школу, да еще одевать!
Это надо было запить, с барышей-то новых, дармовых!
Васька прятался в квартире и на лестнице подъездной, сердобольные соседи подкармливали, иногда брали к себе ночевать.
Первый раз его избил Веркин хахаль, когда ребенок зашел на кухню и попросил попить водички. От удара мальчик отлетел в коридор, стукнулся головой о стену и затих, урод не поленился, подошел, саданул пару раз ногой лежавшего мальчишку.
– Да брось ты его, что он тебе сдался? – позвала Верка из кухни. – Налито же!
Когда Василий очухался, отполз в ванную комнату, там и пролежал до утра. Утром хотел убежать к бабушке, но Верка его не выпустила, вспомнила с будунища, что на него деньги получает.
Маленький, перепуганный насмерть мальчик не понимал, что в его жизни сделалось, почему он оказался у этих чужих, грязных, воняющих, страшных людей и куда теперь от них прятаться.
Но он был очень умным. Никто и не догадывался, какой он умный, даже бабушка.
Васька сбежал. Пришел к соседям, спросил, как добраться до бабушкиной деревни, подробно, толково объяснил, что жил с бабушкой всегда и в школу ходил и бабушка с дедушкой никогда не пьют, и попросил денег.
Денег ему дали, и даже до электрички довезли и посадили, а на станции Васька сел в автобус, соврав кондуктору, что разминулся с мамой и видел, как она его искала в отъехавшем раньше автобусе.
Добрался.
Бабушка, когда его увидела, как начала плакать, так сутки и плакала. Три месяца у Васьки была снова хорошая, настоящая жизнь! Он ходил в школу, дома за бабушкой хвостиком, не отлепляясь, боялся, что она его опять потеряет. А еще ему снились кошмары, каждую ночь. Он кричал и просыпался от ужаса.
Через три месяца умер дедушка.
И снова приехала та страшная женщина, которая почему-то называла себя его мамой, и забрала его. А бабушка ничего не могла сделать, у нее болели ноги, она с трудом ходила и не смогла отбить внука у Верки и ее нового дружка.
Васька на долгих четыре месяца попал в ад! Он научился прятаться и не попадаться на глаза, воровать остатки еды, попрошайничать, сначала у соседей, потом и на улице, вовремя распознавал, когда надо убегать. Но он был маленьким и не всегда успевал заметить, как в пропитых мозгах что-то переклинивало. Его били и Верка, и ее «гости».
Скорее всего, и убили бы.
Но однажды, когда пьяный урод, поймав, стал его колотить, Васька первый раз начал орать. Да так, что вызванный соседями наряд милиции приехал через семь минут.
Милицию к Верке вызывали регулярно. Но они особо не усердствовали, не наездишься через день пьянь угомонять, и Ваську, вечно прятавшегося, милиционеры никогда не видели, а соцзащита так и вовсе не появлялась здесь.
А тут соседи позвонили в «02», перепуганные:
– Там ребенка убивают! Он так кричит!
Милиционеры ворвались в дверь, в которой давным-давно не было замка, в самый разгар «воспитательного» процесса. Васька весь в крови, у скота пьяного что-то замкнуло в голове, он его колотит, как грушу, а Верка поддает сбоку сыну ладонью и требует заткнуться. Такую вот картину застали представители власти. А с ними и соседи, ставшие тут же понятыми.
Ваську отправили сначала в больницу, а из нее в детский приемник-распределитель. Верку посадили на полгода в тюрьму и лишили родительских прав.
Из приемника Васька умудрился сбежать и добраться до бабушки, куда через неделю явились представители социальной службы и забрали обратно.
Бабушке в опекунстве над внуком отказали из-за возраста и болезни, как она ни упрашивала. Никаким иным родственникам, которые считали его чужим, Васька был не нужен, и попал он в детский дом.