Тут в газете «х… вести» натолкнулся на заметку, в которой говорится, что Владимир Н. протестовал против… двухдневной задержки зарплаты!.. Господи, каким же надо быть идиотом, чтоб такое написать!
Смотри, какая-то лазурнокрылая бабочка так смешно всё кружит и кружит под потолком поднебесья, как будто описывает замысловатые перипетии нашей жизни, наших отношений. Да нет, какая бабочка в феврале!..
Мысли о тебе рассыпаются кроваво-красными кораллами по покрывалу утренних сумерек… Мы не виделись почти год. Ну разве что по интернету. Тогда, в декабре – помнишь, как занимались сексом по видео? И смешно, и грустно, и трогательно…
Я складываю дни в стопочку – довольно объёмистая уже получается! Каждый белоснежен. На каждом светится твоё имя, обрамлённое беспорядочным узором сорочьих лапок на снегу. Сегодня выходной – время выйти из себя и из рутинных дел и, покончив с холостяцкой яичницей, прочитать молитву… тебе, моему рыжеволосому ангелу, моему божеству.
Люди как снег: тают за окном, в глазах. Я закрываю их и вижу тебя голую. Когда я склоняюсь меж твоих широко разведённых бёдер – это ночь становится днём, а день – ночью… а сквозь серебряный туман стыдливости полыхают красные розы безумной надежды и любви.
Да, пусть многим ты давала ласкать свои нежные губки; вставала на колени и выставляла попу, демонстируя свои потаённые дырочки… но у нас с тобой было что-то особенное. Что-то, что остаётся на руках, если подержать ими ребёнка. Или прикоснуться к старой фотографии.
Магическая пыль, пыльца жизни.
Мы могли бы изучать друг друга, как старинные письмена и пиктограммы. Это целая огромная область неисследованной тайны. Мы могли бы пригубить друг друга, как новый, едва зарождающийся день, который льётся в окно серой водой рассвета.
Я, конечно, нечто большее, чем какой-то тип, зацикленный на рыжей Н… Но и это большее каким-то образом звучит тобой и отзывается в тебе. Я не верю древним мифам – я верю своей древней душе, которая была и будет всегда. Потому что она ведь равнозначна миру.