Конечно, и ее ноги уже порядком устали. А что может быть лучше для уставших ног, чем езда на общественном транспорте? На вокзал девушки добирались на троллейбусе – и, кстати, Невский проспект оказался совсем не таким длинным, как при пешем путешествии.
Забрав чемоданы, подружки двинулись в сторону гостиницы. Она была совсем рядом – буквально в десяти минутах от вокзала. Когда они с грохотом вкатились в вестибюль, на часы показывали только одиннадцать-двадцать утра. Ирка выглядела удрученной – она молча плюхнулась в кресло и, пригорюнившись, закрыла глаза, всем своим видом изображая нечеловеческую усталость и безусловную решимость дождаться, наконец, ванной. Лена заняла второе кресло и со страдальческим лицом принялась тут же массировать ноги.
Вера же, бросив своего громадного колесного друга под охраной подружек, решила еще немного пройтись. Честно говоря, ей было стыдно признаться самой себе, что она тоже весьма устала, поэтому она решила скрасить чувство вины чашечкой хорошего горячего кофе – и, желательно, с мороженым. Вскоре она наткнулась на приличного вида кофейню, в которой было уютно и спокойно. Кофе не заставил себя долго ждать (при здравом размышлении Вера решила оставить мороженое на потом – может быть, в клубе?), и она, удовлетворенно откинувшись на мягком диване, стала лениво изучать прохожих через окно.
Впрочем, ноги действительно гудели, и отдых бы ей сейчас тоже не помешал. Посидев в кофейне еще какое-то время, Вера присоединилась к Ирке и Лене, которые уже получили ключи и оживленно распаковывали вещи. Оказалось, что в номере недостает полок и шкафов, чтобы разложить все шмотки, привезенные подружками, поэтому основную массу одежды так и пришлось оставить в чемоданах. Да и смысла нет распаковываться на один день.
Теперь чемоданы своими внутренностями нараспашку занимали половину номера. Определенное неудобство, конечно, в этом было, но стоит ли обращать внимание на такую ерунду, когда так хочется в душ и спать?
Ирка первая нырнула под одеяло и сладко засопела. За ней практически без промедления последовала Лена, а потом уже – Вера. Несмотря на усталость, она долго не могла уснуть. Перед глазами стояли величественные здания и Дворцовая площадь, поразившая Веру своим пространством и глубиной, запечатленной в камне. Но, наконец, сон сморил и ее.
Ресторан, выбранный для встречи с высоким швейцарским начальством (хотя, наверное, правильней было сказать, что само высокое начальство его выбрало), был большим и помпезным. Для тусовки капиталистов-единомышленников со всего света, подвязавшихся на торговлю китайским эксклюзивом, был арендован отдельный зал с небольшими круглыми столиками, накрытыми безукоризненно белыми скатертями, за которыми могло поместиться человек пятьдесят.
Бигбосс из страны шоколадных коров и часов с кукушкой сидел в самом центре и, как падишах, поочередно приветствовал подходивших к нему торговцев рангом поменьше, каждый из которых настойчиво пытался вручить ему какой-нибудь мелкий презент. Для мужчины своих лет (пятьдесят пять, как минимум) Жорж Сименон Обре выглядел очень даже на уровне (и это еще слабо сказано!) – дорогущий костюм сидел на нем идеально, массивные часы были хоть и без кукушки, но разили наповал своей стоимостью и безграничным пафосом внушительной россыпи отшлифованных бриллиантов. Строгий взгляд, идеальная белизна сорочки и зубов, крупных, как у породистого ахалтекинца, – все говорило о том, что этот человек в жизни довольствуется только самым лучшим (в том числе и самыми крупными зубами из имевшихся в наличии).
По правде говоря, это мероприятие (которое он устраивал каждый год) его сильно утомляло, но бизнес есть бизнес, и нужно держать марку и поддерживать традиции. Возможно, вскоре он откажется от такого формата общения и перейдет на что-то более кулуарное и личное, но – пока этого не произошло – законы жанра велели ему играть роль радушного хозяина для множества гостей. И он прекрасно с этим справлялся.
Основная масса приглашенных были подданными Поднебесной, и он в который уже раз поймал себя на мысли, что так и не научился различать их лица и запоминать имена. Как хорошо, что у него есть толковые помощники и секретари, которые не дадут своему боссу попасть впросак – а если не дай бог это произойдет, то потом пускай пеняют только на себя! Не видать им заслуженной пенсии, как собственных ушей! А ничего не поделаешь – бизнес есть бизнес! Но пока что ошибок с их стороны не было, и он целиком полагался на их профессионализм.
Появление Аполлинария и Полины приятно удивило Жоржа Сименона. Он с недоумением посмотрел на секретаря, стоявшего рядом, и тот ткнул пальцем в список гостей, а именно в то место, где была указана фамилия Аполлинария, и стоял значок «плюс один». Рядом в скобках было написано: «Россия, Москва».
Господин Обре знал, что его продукция пользуется впечатляющим спросом в России. Русские всегда были падки на экзотику – то ли от вечной зимы, то ли от тысячелетнего соседства с медведями и необходимости топить жилища дровами из Сибири. Но это неважно, а важно то, что его товар там отлично продавался, и это его очень радовало. Готовясь к сегодняшнему обеду, он подумывал обсудить с представителем из России коммерческие перспективы для своей продукции (если будет такая возможность, и если ему захочется), но сейчас все это отодвинулось на второй план. На горизонте появилась Полина, и китайские снадобья в мыслях господина Обре временно утратили пальму первенства. В конце концов, разве не могут все эти порошки и мази из кожи и жира невинно убиенных животных чуть-чуть подождать?
В итоге русским было предложено сесть за один столик с большим швейцарским боссом, чем моментально воспользовалась Полина, которая тут же заняла место по правую руку от господина Обре. Пока Жорж Сименом, не скрывая своего восхищения, разглядывал ее, она приняла вид слегка смущенной таким пристальным вниманием дамы из высшего общества и очень старалась хотя бы покраснеть. Но ничего не вышло, так что пришлось стыдливо потупить глаза и чуть-чуть отвернуться – как будто с интересом осматривая интерьер зала.
Сегодня Полина была на высоте: платье, мягко облегающее фигуру и подчеркивающее ее достоинства, длинные вьющиеся волосы, заканчивающиеся вблизи от талии, и легкая заманчивая улыбка заставила бы биться от нестерпимого желания даже сердце старого замшелого пня из австрийских болот, наполненных лягушками. Не понятно было лишь одно – что рядом с ней делает вот этот неухоженный русский, от которого, к тому же, явственно несло запахом дешевых китайских афродизиаков. В довершении всего, он энергично ерзал на стуле, теребил рукава сорочки, и, вообще, вел себя совершенно неподобающим для такого собрания образом. В общем – деревенщина. Но вдруг там, в России, других и нет?
Поначалу швейцарец, не знавший по-русски ни слова, пытался разговаривать с Полиной через переводчика (который тоже не знал по-русски совершенно ничего, и поэтому говорил с нею по-английски). Вскоре до швейцарца дошло, что он тоже умеет говорить по-английски, и он его отослал. Осознание возможности самому общаться с русскими заняло у швейцарца всего-то каких-то двадцать минут, так что можно смело сказать – он был собой весьма доволен.