Бритва кружила и танцевала в воздухе, гипнотизируя взгляд, взад и вперед, туда-сюда, а Финт медленно подбирался к вспотевшему цирюльнику.
– Бинтов не хватало, лекарств не хватало, не хватало самой… жизни… – бормотал Суини Тодд. – Я пытался. Я никогда не угрожал оружием другому, я только пытался помочь, там, где лучшая помощь – это милосердный нож, и все-таки они приходят… они приходят сюда… все время… ищут меня… Говорят, что они не мертвы, но я-то знаю. Мертвы, а ходят. Ох! Как жалко, как жалко…
Тут Финтова рука, что уже некоторое время следовала за прихотливым полетом непредсказуемого лезвия, мягко поймала кисть, его сжимавшую, и Финту показалось, будто он и сам видит этих солдат – так гипнотизировало волнообразное движение бритвы; он чувствовал, будто его против воли тащат к какому-то ужасному финалу, – но тут внутренний Финт, мастер по части выживания, очнулся, отсалютовал, взял под контроль Финтову руку и аккуратно и осторожно вынул бритву из пальцев Суини Тодда.
Тот продолжал раскачиваться: он словно ничего не заметил. Неотрывно глядя туда, куда так не хотел смотреть Финт, он просто выпустил бритву и рухнул в кресло. Вокруг него тихо оседала пена.
Лишь тогда Финт осознал, что они не одни, – пока он погружался в призрачный мир Суини Тодда, в дверном проеме – и вели они себя на диво тихо для своего брата! – возникли двое пилеров: обильно потея, они пялились во все глаза на него и на бедного брадобрея. Один из пилеров воскликнул: «Матерь Божья Пресвятая Богородица!» – и оба отпрыгнули назад, – а Финт сложил бритву и убрал ее в карман от греха подальше. А затем обернулся, жизнерадостно улыбнулся пилерам и поинтересовался:
– Я могу вам чем-нибудь помочь, джентльмены?
После чего мир обезумел – ну, чуть больше, чем до того. Финта обступили люди, в тесную цирюльню пилеров набилось, что сельдей в бочке; они устремились в глубину комнаты, загремел замок, громыхнул удар ноги, где-то вдалеке послышались страшные ругательства. Волна трупной вони поистине кладбищенского размаха прокатилась через все помещение под вопли толпы, Финта внезапно затошнило – и при этом, как ни странно, он слегка подосадовал, что так и не удалось подстричься.
Снаружи засвистели полицейские свистки, в цирюльню ворвались еще пилеры, двое подхватили опрокинувшегося и, вероятно, бесчувственного мистера Суини Тодда; по лицу его бежали слезы. Его тут же выволокли наружу, а Финт остался в кресле в эпицентре тарарама, достаточно шумного, чтобы приписать к нему еще одно «ра», а то и «рам». Со всех сторон на Финта глядели чьи-то лица, стоило ему шевельнуться, и над толпой прокатывалось сдавленное аханье; все еще не вполне понимая, на каком он свете, он смутно услышал голос одного из пилеров, что как раз вышел из подвала со словами:
– Он просто стоял. В смысле, вот просто стоял как влитой, лицом к лицу с этим типом, не моргнув и глазом, выжидая удобного момента, чтобы выхватить страшное оружие! Мы ни слова не смели произнести, потому что видели: преступник вроде как во сне – во сне размахивает смертельным оружием! Что я могу сказать? Умоляю вас, леди и джентльмены, не нужно спускаться в подвал. Не нужно, прошу вас; потому что если спуститесь, вы там такое увидите, что не порадуетесь. Фред, не пускай их! Назвать это кровавой бойней – значит ничего не сказать. Поверьте моему слову, я знаю, что говорю, – я ж в прошлом солдат. Я при Талавере[16] сражался – и там был ад кромешный. Но там внизу меня прям наизнанку вывернуло, точно говорю. В смысле, такая там вонь стоит. Неудивительно, что соседи начали жаловаться. Да, сэр, вы, сэр, чем я могу вам помочь?
Словно в тумане, Финт увидел, как следом за пилерами явился не запылился Чарльз Диккенс.
– Меня зовут Диккенс, – представился Чарли, – и я знаю юного Финта за человека во всех отношениях превосходного и достойного доверия; это тот самый герой, что спас редакцию «Морнинг Кроникл» не далее как позавчера вечером; наверняка вы все об этом уже наслышаны.
Финту слегка полегчало, тем более что загремели оглушительные аплодисменты; он оживился еще больше, когда кто-то в толпе заорал:
– Предлагаю устроить подписку для храброго юноши! Даю пять крон!
На этом этапе Финт попытался подняться на ноги, но Чарли Диккенс, склоняясь над ним, мягко толкнул его обратно в кресло, придвинулся совсем близко, так что его губы оказались у самого Финтова уха, и зашептал:
– Было бы уместно слегка застонать, друг мой, вследствие пережитого вами ужаса. Доверьтесь мне как журналисту: вы снова герой дня; жаль будет неосторожным высказыванием испортить весь эффект. – Он придвинулся еще на дюйм и еле слышно добавил: – Вы только послушайте, как они наперебой сулят герою золотые горы; а теперь я осторожно помогу вам подняться на ноги и уведу под сень роскошных чертогов редакции «Кроникл», где настрочу такую статью – ничего подобного из-под пера не выходило со времен Цезаря!
Чарли заулыбался. Вот хитрющая лиса, подумал Финт – пока непостижимый мир стремительно вращался вокруг него и оглушал какофонией звуков. А Чарли наклонился еще ближе и сообщил:
– Кстати, мой бесстрашный друг, вам небезынтересно будет узнать: мне только что сообщили, что мистер Суини Тодд этой своей бритвой перерезал глотку шести джентльменам, что заходили к нему на неделе подстричься и побриться. Если бы не ваша почти волшебная реакция, вы бы стали седьмым. Это были мои лучшие брюки! – взревел, или, скорее, завопил он, потому что Финт внезапно изверг из себя завтрак прямо на Чарли.
Спустя какое-то время Финт уже восседал за длинным столом в кабинете редактора «Кроникл», мечтая поскорее поспешить к Симплисити. Напротив него устроился Чарли – он почти не злился, потому что с тех пор, будучи человеком со средствами, приобрел себе новую пару брюк, а пострадавшую отослал в чистку. Внутренняя перегородка кабинета доходила до половины высоты стены, так что работники отдела новостей, проходя мимо, видели, что происходит внутри, – а сейчас любопытные шастали туда-сюда прямо толпами. И задерживались тоже: каждый писатель, журналист и печатник находили повод поглазеть на юношу, который, если верить волшебному уличному телеграфу, уложил на обе лопатки кошмарного Демона-Цирюльника с Флитстрит.
Финта все это начинало не на шутку раздражать.
– Да я его, почитай, пальцем не тронул! Просто осторожно толкнул вниз и отобрал из рук треклятую бритву, вот и все! Честно! Он ведь, казалось, словно опиума наелся или что-то вроде, потому что он видел мертвых солдат – мертвецы шли к нему навстречу, клянусь, и он с ними разговаривал – ему вроде как стыдно было, что он не сумел их спасти. Сущая правда, мистер Чарли, я вам клянусь, я их тоже видел, если на то пошло! Бедолаги, которых взрывом на ошметки разорвало! Хуже того, люди, которых разорвало только до половины, они кричали от боли! Он не демон, мистер, хотя, сдается мне, побывал в аду, а я никакой не герой, сэр, ну вот нисколечко не герой. Он не гад, он не в себе, ему плохо, он в уме тронулся. Вот и все, сэр, вся подноготная, сэр. И эту самую правду вам надо записать. В смысле, я никакой не герой, потому что мне думается, он не злодей, сэр, если понимаете, к чему я клоню.