Переулок был узкий, вокруг – ни души, так что Финт заявил:
– Ты ж меня узнаешь, так, Бенджамин, даже в новых шикарных тряпках? Меня – славного старину Финта, от которого ты зла в жизни не видел, а одно только добро. Я думал, ты мне друг; правда думал. Но друзья за друзьями не шпионят, нет?
Грязный Бенджамин словно к месту прирос. Наконец он с трудом выдавил из себя:
– Слух идет, ты замочил этого брадобрея – ну, того, у которого подвал битком набит трупаками, да?
Финт замялся. В канализационных туннелях жизнь на порядок проще, но за последнее время он кое-что выучил, а именно: правда – это действительно туман, как объяснял Чарли, и люди придают ему ту форму, какую хотят. Он, Финт, до сих пор никого не убивал, но это как раз неважно, потому что туману правды дела нет до того, что бедный мистер Тодд, неплохой в общем-то человек, навидался таких ужасов под началом у герцога Веллингтона, что разум его ныне изувечен так же, как предъявленные ему трупы. Бедолага скорее кандидат в Бедлам, нежели на виселицу, хотя любой, у кого хватает здравого смысла, но не денег, – о нет, не те несчастные, которые в Бедлам все-таки попадают! – всяко предпочел бы петлю. Но туман правды неудобных деталей не признает, так что в истории непременно должен быть злодей – а значит, и герой.
И хотя это страх как досадно, прямо сейчас, пожалуй, польза в том есть. Финт сурово воззрился на Грязного Бенджамина и ответствовал:
– Вроде того, да не совсем. А теперь, если ты мне друг, говори, зачем ты за мной следил, потому что если не скажешь, так я ж тебя на котлеты пущу.
Подло было поступать так с Бенджамином, Финт издавна знал его как белочника[17], – воровал тот с веревок главным образом дамское белье, вовсе не имея амбиций, кроме разве одной-единственной – дожить до завтра, – и был на побегушках у любого, кто повыше ростом и при деньгах. После встречи с таким человечишкой хочется руки вымыть; червяк, одно слово. Способен только извиваться да корчиться. Пропащая душа, одна из тех, что прятались за дверьми, когда Господь проходил мимо; такие щиплют себе травку на пастбище мира, его почти не тревожа, и всегда чего-нибудь да боятся.
Прямо сейчас Грязный Бенджамин был перепуган насмерть, и Финт сменил гнев на милость:
– Ну ладно, может, не на котлеты, я ж тебя знаю, Бен, и ты, конечно же, скажешь, кто тебя послал следить за мной, я прав? Если скажешь, я тебя не трону.
Тени всколыхнулись и задвигались; Финт и его пленник разом обернулись: из-за угла выглянула миссис Шарплис, и с ней – Симплисити.
– Извините, что прерываю ваше завещание, джентльмены, – заявила экономка, – но думаю, нам пора домой, если вы не возражаете?
Финт вновь повернулся к злополучному злодею.
– Бенджамин, – сурово произнес он. – Я против тебя ничего не имею. Это твой последний шанс. Скажи, на кого работаешь и зачем, а я уж тебя не выдам.
Грязный Бенджамин плакал – и не только плакал, судя по запаху. Он рухнул на землю жалкой беспомощной грудой.
Финт склонился над ним и прошептал:
– У меня тут в руках бритва Суини Тодда, брадобрея, и покамест я лезвия не открывал. Но лезвие меня кличет, Бенджамин, оно кличет, велит пустить его в ход… Так что теперь, Бенджамин, я настоятельно советую сказать мне, на кого ты работаешь. Ты меня понял?
Слова посыпались так быстро, что по пути сшибали друг друга. Но Финт все же разобрал:
– Это Гарри-Шлепок с Хакни-Марш, но ходит слух, какие-то важные шишки очень хотят знать, где ты есть и нет ли при тебе девчонки. Вот все, что я знаю, Богом клянусь. И вроде как даже награда обещана.
– Кто назначил награду? – спросил Финт.
– Без понятия. Гарри-Шлепок мне ничего не сказал, просто велел сообщить ему, и все. Пообещал мне долю в прибыли, вот оно как.
Финт вгляделся в его лицо. Нет, Бенджамин не врет. Бенджамин – олух и тряпка.
– Ладно, Бенджамин, раз ты мне друг, смотри не говори Гарри-Шлепку, что меня видел. Я на тебя рассчитываю. – Скорчившийся на земле несчастный коротышка лихорадочно закивал. – Да, и еще одно. Я сказал, что не причиню тебе вреда, но вот это, – и Финт размахнулся ногой, – вот это тебе от миссис Шарплис. Прости, но она меня попросила.
Финт был вознагражден утробным стоном от Бенджамина и, как ни странно, широкой, жутковатой ухмылкой на лице миссис Шарплис.
– Браво, молодой человек, а теперь еще разок!
Финт размышлял про себя: самое время побыть героем, спасшим мир от мистера Суини Тодда. И он тихо произнес:
– Симплисити, и вы тоже, миссис Шарплис, послушайте. У меня есть основания опасаться, что некие люди разыскивают Симплисити, чтобы причинить ей зло, потому я забираю ее из-под заботливой опеки супругов Мэйхью. Я не сомневаюсь, что Мэйхью к ней добры, но меня просто в дрожь бросает при мысли, что однажды вы откроете дверь очень неприятным парням.
– Но она на их попечении, мистер Финт, – возразила миссис Шарплис.
Финт открыл было рот, но вместо него заговорила Симплисити. Не громко, но и не шепотом.
– Я – замужняя женщина, чей муж показал себя слабым и глупым мальчишкой, миссис Шарплис, и я считаю, Финт прав. Так что давайте вернемся назад как можно скорее.
– Да, действительно, – кивнул Финт. – Надеюсь, вы согласны, миссис Шарплис?
Миссис Шарплис покосилась на Грязного Бенджамина.
– А с этим что делать?
Обращаясь к лежащему на земле Бенджамину, Финт заявил:
– Послушай, дружок, я знаю, кто ты такой, и я знаю, где ты живешь, не сомневайся! Небось всё корсеты тыришь? Так поверь моему слову, вот что ты сделаешь, как только сможешь встать, – ты пойдешь по этой самой дороге все прямо и прямо, никуда не сворачивая, нигде не задерживаясь, и оглянешься назад не раньше – я повторяю, не раньше! – чем настанет глубокая ночь, ясно? Потому что ты меня знаешь, я – Финт. Новый Финт. Тот самый Финт, который уделал мистера Суини Тодда. Тот самый Финт, который забрал себе его бритву! И если ты меня надуешь, однажды ночью я приду к тебе с этой самой бритвой – приду снизу, из подвала, и позабочусь о том, чтоб ты больше не проснулся.
Бенджамин застонал.
– Я вас в жизни не видел, мистер, и Богом клянусь, хотелось бы мне, чтобы так. Со мной у вас проблем не будет.
Финт и его дамы пошли назад кружным путем, и лишь завидев мальчишку, продающего газеты и вопящего во всю глотку: «Кррровавое убийство! Читайте в подробностях! Доблестный герой спешит на помощь!» – Финт в полной мере осознал, что жизнь становится все сложнее и запутаннее.
Наконец они оказались перед калиткой в палисадник Мэйхью, Финт быстро оглядел улицу на предмет слежки – и никого не обнаружил. Только тогда он открыл калитку, пропуская Симплисити, а она сказала:
– Большое, большое спасибо, милый Финт! – и послала ему воздушный поцелуй, совершенно беззвучный, но в Финтовой голове разом затрезвонили все колокольни Лондона.