Дан почувствовал себя так, словно получил удар поддых.
– Ты не можешь сделать этого! – воскликнул он. – Эмили, «Друиды» – лучшая группа во всей Ласковой Долине! Играть в ней – такая блестящая возможность! Кроме того, – добавил он, заметно помрачнев, – что мы будем делать без тебя? Ты такая талантливая, Эм. Ты не можешь просто…
– Дан, – начала Эмили бесстрастным голосом, – я все тщательно обдумала. И сыта этим по горло. Полагаю, я перегорела, – добавила она, не глядя на Дана. – Но в любом случае меня тошнит сейчас от всего этого. Кроме того, Карен действительно нуждается в помощи по дому. И я намерена быть рядом, когда понадоблюсь ей.
«Вот и все, – подумал Дан. – Если сейчас я ничего ей не скажу, у меня, вероятно, никогда не будет другой возможности».
– А как же мы с тобой? – спросил он с пересохшим горлом. – Эмили, я никогда не говорил тебе об этом, но я действительно…
На мгновение Дану показалось, что Эмили вот-вот расплачется. Выражение ее лица изменилось: казалось, она готова броситься к нему и изо всех сил прижаться.
Но в следующую минуту девочка уже взяла себя в руки.
– Дан, мне нужно бежать, – скороговоркой произнесла она.
И все кончилось. Эмили отвернулась и поспешно пошла по коридору, а он остался стоять на месте.
Дан был словно оглушен. Он не мог поверить, что Эмили всерьез решила уйти из «Друидов».
И зачем это она заговорила о намерении помогать мачехе, когда из всего случившегося вчера было ясно, что они презирают друг друга?
Поведение Эмили показалось Дану странным. Он не мог отделаться от ощущения, что она отчаянно пытается держать себя в руках и что стоит ей лишь на секунду потерять над собой контроль, как все рухнет.
«Я должен что-то предпринять, – с тревогой подумал он, – просто обязан».
Но что же он мог сделать, чтобы действительно помочь ей?
– Лиз, не могла бы ты уделить мне минутку? – спросила Эмили, просунув голову в дверь офиса газеты «Оракул».
– Заходи же, – ответила Элизабет. – Я весь день пыталась тебя найти!
– Не беспокойся, – поспешно сказала Эмили, избегая ее испытующего взгляда. – Все хорошо, просто прекрасно.
Элизабет продолжала пристально смотреть на нее.
– Что ты имеешь в виду? Что сказала Карен, когда ты вернулась домой? Она извинилась перед тобой?
Эмили глубоко вздохнула.
– Вчера мы долго разговаривали втроем, – начала она. – И я думаю, что все должно быть теперь хорошо, Лиз. Честно говоря, мне больше не хочется об этом говорить.
Элизабет чувствовала, что все очень скверно.
– Так вы втроем нашли разумный выход из создавшегося положения? – спросила она с сомнением в голосе.
– Ну, – сказала Эмили, пряча глаза, – судя по тому, как Карен вела себя вчера вечером, стало немного лучше. Думаю, и со мной не так-то легко иметь дело. Я к тебе пришла вот зачем. Хочу поместить объявление в номере «Оракула», который выйдет на следующей неделе. Не могла бы ты подсказать, как мне это сделать?
– Конечно, – ответила Элизабет. – Что-нибудь продаешь?
Эмили потупилась.
– Мои ударные инструменты.
Элизабет вытаращилась на нее.
– Твои… Эмили, ты шутишь?
– Нет, – уныло ответила Эмили, – не шучу.
– Но почему ты решила продать их? Эмили, ты лучшая барабанщица во всей школе! Что будет с «Друидами», если ты уйдешь?
– Ударников больше чем достаточно, – сказала Эмили упавшим голосом. – А я не так уж и хороша, Лиз. Кроме того, для меня теперь это не имеет прежнего значения.
Элизабет внимательно смотрела на Эмили, и у нее возникла ужасная догадка.
– Эмили, что, вчера во время разговора с родителями вновь был поднят вопрос о школе-интернате? И с этим связано твое решение расстаться с ударными инструментами?
Эмили покраснела до корней волос.
– Я не желаю говорить об этом.
– Скажи мне только одно, – потребовала Элизабет. – Ты заключила какую-то сделку со своей мачехой? Пообещала ей расстаться со своими инструментами, чтобы тебя оставили в Ласковой Долине?
Эмили развернула листок бумаги.
– Посмотри, – произнесла она дрожащим голосом. – Вот текст объявления, которое я хочу поместить. Просто опубликуй его в газете, Лиз, и скажи, сколько это стоит.
Элизабет взяла в руки листок, который выглядел так, словно его сворачивали и разворачивали десятки раз.
– Эм, – начала она увещевающим тоном. Но, подняв глаза, увидела, что Эмили уже вышла.
Элизабет вновь взглянула на листок бумаги. На нем было написано:
«Продается: Один комплект ударных инструментов. В прекрасном состоянии. Минимальная цена – 200 долларов».
Элизабет покачала головой.
«Я просто не могу допустить, чтобы она сделала это», – решила она.
Элизабет была почти уверена, что ее догадка верна: Карен пригрозила, что выдворит падчерицу из дому, если та не будет выполнять ее требования.
Элизабет не винила Эмили. Если бы ей самой пришлось выбирать, она, вероятно, сделала бы то же самое. Но Элизабет также понимала, какой несчастной должна чувствовать себя Эмили. Уйти из «Друидов», казалось, было худшим, что она могла сделать.
– Дан! – окликнула Элизабет. Занятия закончились, и в коридоре почти никого не было. Дан Скотт был среди немногих оставшихся там учеников. – Я надеялась, что встречу тебя сегодня, – призналась она, когда Дан подошел к ней. – Мне хотелось поговорить с тобой об Эмили. Она рассказала мне, что произошло вчера после школы. Должно быть, это для вас обоих было ужасно.
– Я чувствовал себя очень неловко, – признался Дан, прислонясь к стенке и глядя в пол. – Но Бог знает, каково было бедняжке Эмили. Это… ну, честно говоря, очень трудно сейчас даже вообразить, что она чувствует после всего случившегося. Думаю, она пытается убедить себя в том, что все в порядке. Но я не верю этому.
– Я тоже, – согласилась с ним Элизабет. – Она сказала тебе о том, что уходит из группы?
Дан кивнул головой.
– Это безумие, – в сердцах проговорил он. – И не только из-за того, что мы теряем такого хорошего ударника. Я ведь знаю, как много значит для нее музыка. Эмили могла бы стать прекрасным музыкантом, если бы продолжала совершенствоваться!
– Не знаю, следует ли мне говорить об этом, – заколебалась Элизабет, а затем продолжила: – Сегодня после школы она принесла мне объявление, которое хочет поместить в нашей школьной газете. Она собирается продать свои ударные инструменты.
Дан ударил себя по лбу.
– Да она просто сошла с ума! – воскликнул он. – А сколько она хочет за них получить? – спросил он немного погодя.