Вскинул голову, ахнул во весь голос – и принялся трясти Тезку Сидорыча, который спал сном младенца, навалившись всем телом на рулевое колесо, так что стонал не кто, а что – клаксон, на который то и дело непроизвольно нажимал дремлющий водитель. «Фольксваген» задумчиво бродил меж каких-то белых увалов и кочек, выхватывая из окружающей тьмы струи секущего, косого снега. Потом оказалось, что машина просто-напросто сошла с дороги, когда водитель задремал, но, на счастье, здесь оказался не обрыв, не откос, а пологий спуск на замерзшее болото. Отделались, так сказать, легким испугом…
Вообще, не в пору засыпающие работники «Скорой помощи» – это целая тема для неисчислимых хохмочек, которыми в веселые минуты обмениваются шоферы, врачи и фельдшеры и которыми они с особенным удовольствием потчуют разных журналистов, явившихся брать интервью у людей в белых халатах. К примеру, на этой же самой дороге, слегка не доезжая до Афонина, Александр в компании с Витьком однажды чуть не потерял Асю Ивановну. То есть они даже потеряли ее.
А дело было так: тоже зимой, в декабре, когда в четыре часа уже уныло, беспросветно темно, ехали с вызова, ну, задремали все, кроме водилы. Остановились на светофоре и почему-то долго стояли, а Асю Ивановну угораздило проснуться и решить, что уже прибыли на родимую подстанцию. Фельдшерица открыла дверцу и проворно выскочила. В следующую секунду машина тронулась… Пропажу доктор Меншиков и водила обнаружили только по прибытии. Сначала не поверили глазам, но из ступора вышли мгновенно и ринулись искать пропажу. Ася Ивановна смирно стояла у обочины, уткнув нос в воротник своей дубленочки (на счастье, в тот вечер отопление в машине не работало, так что и врач, и фельдшер были одеты очень тепло, не то что обычно – в легкие курточки), заметенная по самую макушку, и терпеливо ожидала спасения. «Я верила, что вы вернетесь!» – только и сказала она, когда рядом затормозил запыхавшийся «Фольксваген» и доктор Меншиков на пару с водителем с двух сторон кинулись к боевой подруге…
– Так что вы там нашли? – вырвал Александра из задумчивости резкий, неприветливый голос.
– Фельдшерицу, – ответил он машинально, все еще улыбаясь своим воспоминаниям и неохотно возвращаясь с той заснеженной обочины в кондиционированный «Круизер». Очнувшись, увидел изумленные серые глаза Марины, обернувшейся к нему, и, испугавшись, что после такого ответа она сочтет его полным идиотом, быстро поправился: – Я хотел сказать, фотографии. Вот посмотрите!
С ненужной суетливостью вынул из нагрудного кармана футболки фотографию Эльвиры в цыганской одежде, протянул ее Марине – и тотчас, словно прострелило его, почувствовал, что делать этого не следовало…
Почему? Да черт его знает, почему, – не следовало, и все тут! Ни в коем случае!
Марина посмотрела на фотографию, передала ее Сереге и села смирно, сложив на коленях руки. Но что-то произошло в тесном, благоухающем хвоей и кожей салоне… Молчание, которое в нем воцарилось, вполне можно было назвать гробовым.
«Круизер» вдруг свернул к обочине, стал. Серега обернулся назад и уставился на Александра чуть исподлобья, со странным выражением, которое Александр уже видел в его глазах: когда стоял в ванне, прикрываясь только душем, а Серега говорил ему пугающие гнусности, и в глазах у него была равнодушная ненависть палача.
– Кто тебе это дал? – спросил Серега, и больше, чем его тон, Александра поразило само построение фразы: не «Где ты это взял?», а «Кто тебе дал?».
Почему? Непонятно.
– Кто тебе это дал? – угрожающе повторил Серега.
– Об этом я расскажу Петру Федоровичу, – с деланым спокойствием ответил Александр. – Посмотрел? Отдай фотку.
– Вы знаете, кто это? – спросила Марина своим высокомерным, фарфоровым голосом, но Александру вдруг показалось, что фарфор этот сейчас расколется.
– А вы – знаете?
Она промолчала.
– Маринка, знаешь? – спросил Серега.
Она дернула плечом:
– Впервые ее вижу.
Сейчас голос Марины звучал совершенно спокойно. С чего он взял, что девушка чем-то встревожена? Наверняка она просто отреагировала на облик цыганки, связанный с тяжелыми воспоминаниями, но мало ли цыганок на свете! Глупость все-таки, почему он решил, что Эльвира причастна к тому отравлению? То рыбку селитрой пропитывает, то мужиков посторонних клофелином опаивает!.. Эдакая рецидивистка от искусства.
– Серега, а ты эту красотку когда-нибудь видел?
– Ни в жисть.
«А ведь он врет…» – почувствовал Александр. Нельзя ему давать вторую фотографию, где Эльвира снята вместе с Галиной. Нельзя вообще упоминать Галину!
– Ну и ладно, – равнодушно сказал Александр. – Отдайте фотографию.
Серега не глядя протянул назад снимок, начал было поворачивать ключ зажигания, но вдруг сказал:
– Алехан, прогуляться не хочешь?
– Куда? – не понял тот.
– Ну, куда-куда? Молчать, господа гусары! Мальчики налево, девочки направо.
– Девочки никуда не собираются, – холодно сказала Марина. – Да и мальчики могли бы потерпеть, тут ехать осталось буквально десять минут.
– Ты что, не знаешь, каково терпеть, когда отлить хочется? – грубо спросил Серега. – Слышала анекдот, как людоед хотел Василия Иваныча сожрать, если тот не покажет ему настоящий кайф? Ну и тот начал его таскать по пивным барам, а отлить не позволял. И вот…
– Ради бога! – Марина так резко повернулась к нему, что кофточка съехала с ее плеча, и выставила вперед ладонь. – Избавь меня от этого клозетного юмора, понял? Идите куда хотите!
Александр ничего такого не хотел, но все же выбрался из «Круизера» и медленно, как в тумане, побрел за Серегой, чувствуя себя одновременно Атосом и Д`Артаньяном – в ту минуту, когда они…
Он был слишком ошарашен своим открытием, а ведь следовало бы Льву, коли он такой уж интуитивист, почувствовать, что дело неладно… Но все же он пропустил миг, когда Серега вдруг развернулся и кинулся на него.
Да не просто с кулаками кинулся! На его правой руке сверкнул кастет, а когда Серега разжал пальцы, из полоски металла, перехватившей ладонь, так и выстрелило лезвие ножа.
– Дядя Костя, я возьму вашу лодку? Мне недолго, на часок.
Старик, сонно клевавший носом у реки, с трудом поднял голову:
– А чего ж. Бери…