– Нет, – раздраженно махнул рукой Лев. – Мне нужен не старший группы спортсменов, а кто отвечает за прыжки, за самолет!
– Это вон Сорокин, – кивнула женщина в сторону самолета, – заместитель председателя клуба… А что случилось? Вы откуда?
Гуров уже не слушал. Он торопливо шел к самолету, стараясь не переходить на бег. Сколько времени у него уйдет на разговоры, неизвестно, результат тоже неизвестен, а фура в это время удаляется каждую минуту примерно на километр. Из двух мужчин возле самолета один был в синем комбинезоне и второй в коричневой кожаной летной куртке. Судя по осанке и хозяйскому виду, он и был заместителем председателя.
– Вы Сорокин? – не столько спросил, сколько уверенно заявил Гуров. – Я – полковник полиции Гуров из Москвы. Отойдемте на минуту.
По тому, как Сорокин посмотрел на него и, не задавая пустых вопросов, сразу отошел чуть в сторону от самолета, чтобы заправщик не слышал их разговора, Гуров решил, что человек ему попался толковый и опытный. Но удостоверение он все равно достал и предъявил:
– Главное управление уголовного розыска страны.
– Ух ты! Из Главка? – улыбнулся мужчина.
– Ну да. – Сыщик с интересом посмотрел на Сорокина. Тот явно владел полицейской терминологией.
– Майор Сорокин, – широко улыбнулся мужчина и протянул руку. – В прошлом начальник уголовного розыска Озерского РУВД. Но это еще до реформы. Вылетел вместе с ней, родимой. Чем могу помочь, коллега?
– Слушайте, майор, у нас появилась информация, что через границу прошли две фуры, в которых вместе с китайскими товарами спрятаны упаковки спайсов. Знаете, что это такое?
– А кто ж не знает, отрава, яд! По телику вон уже сколько говорят об этом, показывают, как пацаны и девки в муках корчатся и погибают. Канал, значит, надыбали? Молодцы! Уважаю.
– Одна машина прорвалась, майор. Мы знаем ее номер, как выглядит, но у нее фора около часа. Понимаете?
– Та-ак… – Сорокин быстро оглянулся на самолет. – Я понял вас, товарищ полковник… Черт!
– Что вас волнует? – нетерпеливо заговорил Гуров. – Если поняли, так давайте действовать! Ну же! Майор!
– Я могу всю оставшуюся жизнь выплачивать, – прикусил губу Сорокин. – Ладно, если за бензин, а если за самолет…
– Из самолета я свяжусь с Москвой, они тут же дадут указания в ваше областное ГУВД, и ваша спортивная школа или аэроклуб, как вас правильно называть, получат официальное письмо. И с просьбой о помощи, и с гарантиями, и с компенсацией. И даже с личной благодарностью генерала, если хотите.
– Давайте, – азартно улыбнулся Сорокин.
Вышедшего из-за угла и на ходу застегивающего брюки пилота уговаривать долго не пришлось. Он сразу заявил, что его дело маленькое, что хоть в Турцию, хоть на Канары. Через несколько минут «Ан-2» уже выруливал на старт. В окно Гуров видел, как парашютисты повскакивали с места и начали возбужденно переговариваться.
Звонить Гуров стал не в Москву, а своему напарнику Крячко, который, имея под рукой подполковника Акимова, мог быстро и толково организовать официальное задействование в розыске самолета местного аэроклуба. Лев сидел на корточках между сиденьями первого и второго пилотов и слушал.
– Это даже лучше, чем вертолет! – кричал ему летчик, на котором не было наушников. – У меня крейсерская сто восемьдесят, могу и до двухсот тридцати разогнать, но не в этом дело. У нас запас горючего больше, я сяду на полосе в триста метров, а взлечу со ста пятидесяти. Я могу планировать, а могу при определенных условиях даже зависнуть. Если ветер примерно тридцать-сорок километров в час, а я против ветра, то вполне могу висеть над одной точкой земли. Это уникальная машина!
– Лев Иванович, – крикнул в ухо Гурову Сорокин, – а вы уверены, что вспугнули вторую машину?! Что она будет прорываться или прятаться?!
– Теперь уверен. Там на посту начали уже допрашивать водителей первой машины. Они успели все перегрузить во вторую, но следы остались. Вы скажите, майор, в этой местности, если водители ее знают хорошо, они будут пытаться спрятаться или побыстрее уйти отсюда в другую область?
– Наверняка знают, – согласился Сорокин. – Новичков не послали бы с грузом. На юг они не пойдут, там степи до горизонта. Они понимают, что мы их или на трассе возьмем, или выследим на проселках по пыльному хвосту длиной в несколько километров. И в Саратов не пойдут, они же знают, что мы их там ждем. Нет, они на север пойдут, к Узеню. Это река! Она извилистая, там много пойменной растительности. Там и спрятаться можно, а можно уйти в Самарскую область, где сплошные леса. На север нам надо!
Гуров тоже так думал. Более того, он успел передать Крячко, чтобы тот поставил в известность таможенников и пограничников о том, что вторая машина может попытаться уйти назад в Казахстан. И сейчас там, на таможенном пункте, уже задержали Ергачева, лишили его всякой связи и отправили под хорошей охраной в Саратов. На посту никто не должен был догадаться, что Ергачева задержали.
Летчик что-то сказал в микрофон, и Сорокин тут же повернулся к Гурову:
– Вон машина! Смотрите, на два часа к нашему курсу. Синегорский они проскочили, а теперь двигаются на Балаши.
Гуров взял протянутый ему бинокль и стал вглядываться в растительность на берегу озера. Тут было несколько больших озер, и местами берега поросли обильной растительностью. Машина шла медленно, явно боясь грунтовой дороги. И было хорошо видно, что кабина «КамАЗа» синяя, а выгоревший тент имеет на крыше отчетливые черные полосы – одна вдоль кузова и несколько поперек.
– Пусть ищет место для посадки, – похлопал Гуров Сорокина по плечу.
Майор тут же стал объяснять пилоту задачу. Опытный оперативник Сорокин понимал, что сесть нужно в таком месте, откуда самолет мог снова подняться, но и достаточно близко от машины, чтобы пешком можно было ее перехватить, желательно в трудном для движения большегрузного транспорта месте.
– Слушай, майор, – наклонился к уху Сорокина Лев. – Вы меня высаживаете и снова в воздух. Будете патрулировать, пока я не подам сигнал, что это та самая машина, или не увидите, что я их взял. Если ничего у меня не получится, вызываешь подкрепление и ведешь самолет за ними. Связывайся с диспетчером, пусть снова выходят на полицейскую волну.
– Товарищ полковник, – схватил его за руку Сорокин. – Одному трудно. Я с вами пойду, а Леха все тут наверху сделает как надо. Я за него ручаюсь, как за себя самого!
Летчик посмотрел на Сорокина, потом на Гурова и широко улыбнулся, показав большой палец руки. Это следовало понимать как согласие. Да, прав майор. Не хочется подставлять его под пули. А вдруг экипаж фуры вооружен? А если они окажут сопротивление? Глухое место… Они ведь запросто смогут предположить, что самолет сел не случайно. Перегородить им путь самолетом? Они могут его повредить и уйти, и тогда преследовать их будет не на чем. И рации не будет, а одним телефоном много не накоординируешь.