Она смотрела, как белая колонна света распространяется по льду, образуя сияющий конус, строя пирамиду внутри пирамиды. Внутри этого яркого конуса черный лед шел рябью, как вода под ветром.

Эрин вспомнила фреску в Доме Фауста, где изображались разнообразные монстры, лезущие в этот мир. Она понимала, что это скорее всего начнется через считаные мгновения, — но все равно понимала, что не готова к такому.

12 часов 01 минута

Чувствуя, как от тревоги кожа покрывается мурашками, Джордан рефлекторно нащупал свой «Кольт 1911», висящий в кобуре под паркой. Он знал, что от этого оружия, вероятнее всего, будет мало толку против того, что поднималось сейчас из темных глубин озера, но хотел ощутить в руке твердость рубчатой рукояти — как противовес той дыре в ткани мира, что колыхалась сейчас перед ним.

Даже сквозь огненную сферу, в которую была заключена Эрин, Стоун видел ее испуганное лицо. Должно быть, женщина почувствовала его взгляд, потому что почти сразу же обернулась к нему. Джордан улыбнулся ей, чтобы ободрить, — по крайней мере он на это надеялся, — и она в ответ сумела выдавить слабую улыбку.

На западном берегу озера Рун стоял рядом с одним из монахов в сфере синего пламени. За его спиной Элизабет выхватила свой меч. Лев расхаживал за пределами сферы — очевидно, он находился снаружи, когда камень начал испускать огонь, и оказался единственным из них, кто не был пойман. «Умный зверь».

Джордан понимал, что находится в ловушке; он чувствовал, что ему не пройти через эту завесу изумрудного света, а если он попытается, то сразу сгорит дотла. Все, что он мог, — это покрепче сжать в руке оружие.

В центре озера покрытая рябью тьма начала испускать тени и дым, медленно заполняя ими пределы сияющего белого конуса. Наконец этот дым стал настолько густым, что Джордан уже не видел северный берег озера, где ждали Христиан и София с серебряными цепями в ларце.

Он продолжал смотреть. Тьма начала сгущаться в центре, дым и тень становились материальными. Там постепенно вырисовывалась черная фигура, высотою этажа в два, сидящая на троне из обсидиана. Лицо ее было темным, по обнаженной коже пробегали угольно-черные тени. За широкими плечами вздымались мощные крылья, оперенные черным пламенем. Там, где языки этого пламени касались света, рождались черные молнии, ударявшие по внутренней поверхности конуса — но преграда держалась стойко.

Крылатое существо пошевелилось на троне, натягивая серебряную цепь, которой оно было сковано ниже пояса.

Джордан понимал, кого видит.

Царя этой бездонной ямы.

Самого Люцифера.

И Стоун не мог не признать, что этот ангел тьмы...

12 часов 03 минуты

.,.так прекрасен.

Эрин потрясенно взирала на совершенство фигуры, сидящей на троне. Каждая мышца его рук и груди была безупречно очерчена, крылья полыхали темным пламенем. Но внимание Эрин привлекло его лицо. Высокие скулы были подобны изящным аркам, узкий прямой нос разделял огромные глаза, обрамленные длинными ресницами, — а сами глаза сияли темным величием, видя все и ничего.

Ей казалось, что отвести взгляд от этого лица невозможно.

И лишь один из их отряда не поддался этому очарованию и благоговению.

— Чего вы ждете? — закричала с другой стороны озера Элизабет, разрушив наваждение.

Эрин видела, как Рун вырвался из транса и крикнул, повернувшись к северному берегу озера:

— Христиан, София! Давайте!

Те двое шагнули с каменистого берега, неся тяжелый ларец. Как и обещал Цао, сангвинисты прошли через внешнюю грань огненной пирамиды баз малейшего труда. Но когда они оказались на льду, исходящая из озера скверна заметно ослабила их. Ноги подламывались под тяжестью ларца. Трещины, расколовшие лед, делали их путь еще более опасным; им приходилось огибать полыньи, и это замедляло их продвижение.

Чувствуя, как от страха кружится голова, Эрин повернулась к Джордану, жалея, что тот не рядом с нею.

Стоун заметил, что она смотрит на него, и приоткрыл рот, чтобы что-то крикнуть ей — но за его спиной блеснуло серебристое лезвие.

— Джордан! Берегись... — закричала Эрин.

Затем холодные твердые пальцы сомкнулись вокруг ее шеи, не давая вымолвить ни слова, не давая даже вздохнуть.

Глава 40

20 марта, 12 часов 04 минуты

по непальскому времени

Долина Цум, Непал

Услышав крик Эрин, Джордан отреагировал мгновенно, повинуясь усвоенным в армии инстинктам. Он кинулся наземь — и длинное изогнутое лезвие просвистело над его головой.

Разминувшись с намеченной целью, стальной клинок скользящим ударом зацепил изумрудный камень в чаше, отчего тот слетел с места и покатился, ударяясь о края чаши. Джордан рухнул на снег у основания столпа, перекатился на бок, выхватил свой «Кольт» и выстрелил в грудь монаху, снова занесшему меч.

Зная, что его противник — стригой, Джордан разрядил в него весь магазин. Монах отлетел назад, выпав из изумрудной сферы, и упал навзничь на мерзлую землю. Плоть на его груди дымилась от соприкосновения с серебряными пулями, под телом расплывалась лужа черной крови.

Джордан развернулся, его тело, все еще настроенное на пение камня, отозвалось неслышным тревожным гулом. Когда вращающийся самоцвет выкатился из чаши и полетел наземь, сержант нырнул за ним, вытянув руку. Но его пальцы лишь скользнули по гладким граням, и Арбор упал в снег у подножия столпа.

Словно от силы этого соударения, громовой удар сотряс землю. Джордан подполз к самоцвету, все еще сиявшему в снегу. Но урон уже был нанесен. Изумрудная сфера вокруг Джордана оставалась целой, по-прежнему сверкая пламенем, но одна из опор пирамиды исчезла.

«Нужно вернуть его, пока не слишком...»

Череда резких хлопков раздалась поблизости, прозвучав с громкостью оружейных выстрелов и эхом отразившись от поверхности озера.

Джордан поднял взгляд и увидел, что лед раскалывается, разлетается осколками, словно зеркало, брошенное на пол. Но то, что прежде отражало это зеркало, было не светом, а тьмою, тем, что не было предназначено для этого мира.

И оно вырвалось на свободу.

Над поверхностью озера возникали существа; они карабкались, ползли и перекатывались по льду. Эта орда спешила к берегу — в основном направляясь к Джордану, к сломанной опоре пирамиды, чувствуя, что там можно проскользнуть.

Стоун отшатнулся, повинуясь древнейшим инстинктам, доставшимся в наследство от дальних предков человечества. Его мозг не в силах был принять то, что видели глаза, но одновременно не мог и отрицать это. Желудок сжимался от созерцания этого ужаса, который разум не мог полностью вместить. Но когда его пальцы коснулись внутренней поверхности огненной сферы, все еще окружавшей его, боль пронзила руку до самого плеча. Он отдернул руку — от почерневших ногтей поднимался дымок.