Джордан озвучил их беспокойство — ему приходилось кричать, чтобы его расслышали за грохотом:
— И как нам попасть в это чертово место?
И вновь острый взгляд Элизабет нашел ответ. Но она показала не вверх, а вниз, в глубины озера.— Вот там, в камнях под водопадом скрывается устье тоннеля. Возможно, это подводный лаз, ведущий в церковь наверху.
Эрин смотрела на воду с явным трепетом, скрестив руки на груди. По прошлому опыту Рун знал, что она не особо хорошо плавает и боится воды.
Грейнджер сглотнула.
— Должен быть какой-то другой способ попасть туда. Сомневаюсь, что эти псы проплывают внутрь и наружу через этот тоннель. Особенно здесь, где негде скрыться от солнца.
Рун был согласен с нею. Гуго де Пейн жил тут вот уже несколько столетий. Гора, вероятно, была пронизана тоннелями, потайными входами и выходами. Но у его отряда не было времени искать их.
Джордан вздохнул.
— Гуго послал своих собак привести нас к этом лугу. Что-то подсказывает мне, что это еще одно испытание. Мы найдем путь внутрь через этот подземный тоннель или не войдем туда вообще.
— Тогда поплывем, — ответила Эрин, выпрямив руки и придав лицу решительное выражение.
— Всей группой, — добавил Джордан. — Всё или ничего.
Сержант снял куртку и рубашку и скинул ботинки. Рун
был ошеломлен тем, как преобразилась синяя татуировка на плече Стоуна — отходящие от нее новые алые линии обвивали шею и вились вниз по руке. Это был ужасающе-прекрасный рисунок, как будто сами ангелы начертали его на коже человека.
И возможно, так и было.
Рун и остальные последовали примеру Джордана, стягивая куртки и снимая верхнюю одежду. Элизабет встала рядом с Руном, одетая только в брюки и лифчик, но спина ее была гордо выпрямлена, а лицо не выражало ни малейшего смущения. Она провела рукой по своим черным волосам, откинув их назад и перетянув на затылке шнурком. Ее груди под тонким шелком лифчика были упругими и белыми, а бледная кожа сияла даже в тени нависающего над ними утеса.
Рун вспомнил, каково это было: когда эта гладкая кожа прижималась к его коже, его губы — к ее губам. Тогда он хотел поглотить ее, полностью завладеть ею.
И все еще хотел этого.
Тем не менее Корца отвел глаза, устремив взгляд на груду сброшенной ими одежды и оставленного снаряжения. На эту встречу они пойдут безоружными. Быть может, именно поэтому Гуго привел их к подводному входу — чтобы вынудить разоружиться.
Рун решил взять лишь одно.
Он поднял из этой груды свой серебряный наперсный крест и вновь повесил его на шею. Серебро обжигало его обнаженную кожу. Элизабет пристально взглянула на него. Корца с внезапной остротой ощутил, что перевязанная культя его руки теперь видна всем. Но Элизабет смотрела не на нее, а на крест — а затем подошла и взяла свой собственный, точно так же надев себе на шею. Серебро оставило розовую отметину на жемчужно-белой коже между ее грудями. Оно жгло Элизабет так же, как и Руна, но она не стала снимать крест.
— Идемте, — сказал Джордан и нырнул в пруд, фыркая, словно выдра.
— Погодите, — позвала Эрин и достала из кучи сброшенных вещей свой рюкзак. Она повернулась к Руну: — Ты можешь это взять? Я не хочу оставлять это здесь, но я не настолько хороший пловец, чтобы нести его самой.
Рун знал, что в рюкзаке, в герметичном и водонепроницаемом чехле, лежит Кровавое Евангелие. Эрин была права, когда не хотела бросать книгу без присмотра, особенно здесь. Он забросил рюкзак на здоровое плечо.
— Я сберегу его.
— Спасибо.
Эрин сглотнула, глядя на воду, потом прыгнула в пруд, задохнувшись от холода.
Рун и его собратья-сангвинисты последовали за ней. Вода была ледяной, чуть теплее точки замерзания — но по крайней мере ледяной холод притупил боль в обрубке руки.
Отряд направился через пруд к грохочущему водопаду.
Даже львенок прыгнул в воду и теперь отважно плыл рядом в Руном. Его огромные лапы загребали воду, словно весла. Сердце звереныша билось быстро и ровно. Большой кот явно не испытывал страха перед водой.
Эрин, напротив, пыталась одолеть этот страх. Она поднимала тучу брызг, но едва продвигалась вперед, пульс ее был частым и неровным. Рун приотстал, поравнявшись с ней, София сделала то же самое.
— Я научилась плавать только в сто пять лет! — прокричала София, обращаясь к Эрин. — Так что я не очень уверенно себя чувствую на воде.
Эрин ответила монахине короткой улыбкой и поплыла дальше.
Рун оценил этот жест, но в отличие от Эрин Софии не нужно было дышать. Один раз Корца уже видел, как Грейнджер едва не утонула. Он знал, что она продолжит путь вперед, даже миновав точку невозвращения.
Державшиеся впереди Джордан и Элизабет уже достигли водопада. Графиня подняла взгляд вверх, как будто сверяя направление, затем нырнула. Джордан немедленно последовал за нею.
Рун, загребая единственной рукой, плыл рядом с Эрин, пока они тоже не оказались у водопада. Вместе с Софией они помедлили, чтобы дать Грейнджер перевести дыхание. Ее губы, сжатые в прямую линию, посинели от холода. Рун оглянулся на Софию. Гром водопада не давал говорить, но монахиня ответила коротким кивком, поняв его просьбу.
«Оберегай Эрин».
Археологиня слабо улыбнулась, храбрясь, затем набрала в грудь воздуха и, на миг мелькнув на свету бледными ступнями, скрылась под водой.
Рун и София последовали за ней, подхваченные бурлящими струями воды.
Корца быстро обнаружил, что грести только одной рукой неудобно, и в итоге отталкивался только ногами. И все-таки он без труда успевал за Эрин.
Что-то врезалось ему в ногу, штанину рванули когти. Оглянувшись, Рун увидел, что львенок нырнул следом за ними. Похоже, зверь не собирался покидать их.
Они достигли устья тоннеля, который заметила Элизабет. Те, кто плыл первым, уже скрылись из глаз. Эрин помедлила, но львенок проплыл мимо нее и первым сунулся в темноту; его лапы царапнули каменные стены, проталкивая белое тело все дальше.
Вдохновившись храбростью львенка, Эрин последовала за ним.
Но далеко ли она сумеет проплыть?
16 часов 24 минуты
Легкие Эрин горели, но она упрямо плыла следом за львом.
Хотя точнее было бы сказать «ползла» — цепляясь руками за стенки и отталкиваясь ступнями от дна тоннеля.
Далеко ли тянется этот лаз?
Этот вопрос ужасал ее.
Грудь ее уже болела от желания вдохнуть. Она сомневалась, что в легких у нее осталось достаточно воздуха, чтобы вернуться в озеро, к солнечному свету и свежему ветерку. Ей остался лишь один выход отсюда.
Вперед.