«Достаточно ли будет этого?»

С нарастающей тревогой демон отдернул руку. Как он и боялся, его ладонь не оставила ни малейшей отметины. Отшельник был слишком близок к смерти, чтобы принять его клеймо.

Легион попытался снова, но его тьма не нашла ничего, в чем могла бы укорениться.

Отшельник закрыл глаза, на губах его играла улыбка — он верил, что обыграл Легиона.

«Ты ошибаешься».

Демон подполз ближе. Может быть, он и не мог поработить этого человека, будучи демоном, но были и другие пути к знанию.

«Мой сосуд — все еще стригой».

Он обнажил клыки. Словно почуяв хищника, подбирающегося к его глотке, старый священник вновь открыл глаза, и они наполнились страхом запоздалого понимания.

Легион глубоко погрузил зубы в его холодную плоть. Он жадно пил из этой иссякающей чаши, выстраивая кровную связь между ними двоими, между хищником и добычей, между стригоем и жертвой. И с каждой каплей демон впитывал в себя все больше жизни человека, высасывал остатки его силы, вынуждая их поделиться всем, что было ему известно. Двое становились одним.

И даже когда знание было получено, Легион продолжал пить, досуха опустошая жертву, пока не осталось ничего. Только тогда он откинулся назад и послал свою волю тем, кто еще оставался в живых: пусть принесут веревку, чтобы вытащить его, и еще крови, чтобы исцелить его.

Он улыбнулся, глядя во тьму.

От отшельника демон узнал кое-что, чем тот не поделился с другими. Было ли это сделано намеренно или просто по рассеянности, Легион не знал.

И все же он мог воспользоваться этим знанием против своих врагов.

«Но сначала мне нужно освободиться... и достичь этой долины раньше их».

Глава 35

19 марта, 20 часов 04 минуты

по центральноевропейскому времени

Лaccep, Франция

Эрин сжимала безвольную руку Джордана. Их вертолет приземлился на коровьем выгоне за окраиной французской деревни Лaccep. Несколько мгновений назад воздушное судно вырвалось из гор в предгорья и зависло над этой сонной деревушкой — обычным поселением, где каменные дома перемежались виноградниками и маленькими фермерскими долями.

Опустив машину на землю, Христиан выпрыгнул из кабины вертолета и обошел его, чтобы извлечь из грузового отсека носилки и разложить их. София и Элизабет перенесли Джордана с заднего сиденья на эти носилки. Эрин двинулась следом, стараясь не смотреть на лужи крови, собравшиеся в углублениях дерматинового сиденья.

«Джордан, не смей умирать».

Во время полета Эрин и Элизабет воспользовались аптечкой первой помощи, чтобы продезинфицировать и перевязать самые крупные раны. Графиня действовала умело, похоже, у нее был большой опыт в обработке боевых ранений. Но бинты и антисептик у них кончились еще до того, как они обработали все порезы. После этого Эрин завернула тело Джордана в красное одеяло из аварийного комплекта, но время от времени проверяла его состояние, быстро осознав, что на этот раз не затягиваются даже мелкие царапины. Стоун умирал.

Задыхаясь от страха, она вылезла из вертолета и присоединилась к остальным, потом огляделась по сторонам, заметив изгородь, а за ней — небольшую усадьбу. Во всех окнах горел свет.

«Почему мы сели здесь?»

— Джордану нужно в больницу, — сказала Эрин, не в силах сдержать замешательство и раздражение. — Ему необходима помощь квалифицированных врачей.

— Подойдет и это. — Христиан взялся за ручки носилок с одного конца. — Ближайшая больница слишком далеко.

София ухватилась с другого конца. Рун возился с львенком, запирая его в контейнере для перевозки в пассажирской кабине вертолета. Христиан не стал ждать и направился прямо к дому. Эрин пришлось бежать бегом, чтобы не отстать от носилок.

— Тогда куда мы несем его? — спросила она.

— Здесь живет один врач, вышедший на пенсию, — пояснил ей Христиан. — Он — друг нашего ордена. Он ждет нас.

Когда они приблизились к входу в дом, седовласый старик отворил дверь, придержал ее и жестом пригласил неожиданных визитеров заходить. Он был одет в коричневые вельветовые штаны и синюю клетчатую рубашку. Седые его волосы даже не начали редеть, а из-под кустистых бровей пристально смотрели глаза цвета ирландского виски. На морщинистом лице врача появилось мрачное выражение, едва он взглянул на Джордана. Потом что-то резко произнес по-французски.

Сангвинисты быстрой походкой пронесли носилки через деревянные сени в кухню. Эрин поспешила за ними.

В углу кухни стояла чугунная печь, от которой по помещению расходилось тепло, на плите кипел котел с водой. На стуле лежала стопка сложенных груботканых полотенец, а поверх них покоилась докторская сумка из потрескавшейся кожи. Все это выглядело как реквизит для киносъемок, а не как что-то, способное действительно помочь им.

Сангвинисты перенесли Джордана с носилок на кухонный стол.

Когда Эрин увидела Джордана при свете лампы, ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. Алые линии распространились теперь намного шире; они тянулись через всю грудь и вверх по шее, заползая даже на лицо. Пылающие завитки вились на подбородке, достигая губ. И эти полосы составляли жуткий контраст с пепельно-бледным лицом Джордана.

Но по крайней мере было похоже, что мелкие раны уже начали исцеляться.

Затем доктор размотал окровавленный бинт, и у Эрин все сжалось внутри. Глубокий порез тянулся от правого плеча Стоуна до левого бедра. Зияющая рана обнажала кость и окровавленные мышцы.

Огрубевшие руки врача двигались быстро и умело. Он промокнул грудь Джордана одним из полотенец, а закончив, отдал использованное полотенце Эрин. Она держала теплую, пропитанную кровью ткань в руках, не зная, что с ней делать, пока София не забрала у нее полотенце.

— С ним все будет в порядке? — спросила Эрин.

— Он потерял много крови, — ответил доктор по-английски. — Но меня больше тревожит эта большая рана. Она не сильно кровоточит, но и не заполнена свернувшейся кровью. Как будто все кровеносные сосуды перекрыты.

— Что вы можете сделать, чтобы помочь ему? — Грейнджер с отвращением услышала в собственном голосе истерические нотки. Она сделала глубокий вдох, чтобы подавить панику, понимая, что ради Джордана ей нужно сохранять спокойствие.

— Мне нужно сшить артерии и сомкнуть края раны. Но у него очень высокая температура. Я не понимаю почему. При такой кровопотере температура должна была упасть. Мне нужно сбить ее.

— Нет, — одновременно произнесли Эрин и Рун.

— Температура не вызвана какой-либо болезнью, — объяснил Корца.— Это нечто, лежащее вне физиологических причин, — добавила Грейнджер, пытаясь подыскать слова, чтобы объяснить необъяснимое. — В его крови есть нечто, способное помочь ему исцелиться.