- До встречи! - попрощался я, и виновато стал давать пояснения, напряжённо прислушивающейся толпе моих сторонников: - Мой менеджер по продаже! Даже ночью мне звонит и спрашивает моего окончательного согласия на операции.
- А может это ваш друг сообщает о новой угрозе для вашей свободы? - выкрикнул Мишель Лежси, подобравшись ко мне уже чуть ли не вплотную. Причём делал он это с явной попыткой разрядить обстановку и превратить всё в чуть ли не шутку.
На что я ответил со всем возможным для меня сарказмом:
- Увы, Ваша Светлость! Ещё до недавнего времени я сомневался в одной очень старой, но весьма верной пословице: "Старый друг - лучше новых двух!" И посоветовал обратиться за помощью к человеку, который мне очень импонировал своим мужеством, честностью и беспощадностью к врагам империи. Но, увы, не проверенного временем и совместными испытаниями. И результат не замедлил сказаться: новый "знакомец" оказался человеком весьма сомнительных правил поведения. А уж выполнение джентльменских договорённостей между настоящими мужчинами, он вообще проигнорировал полностью.
С каждым моим словом, лицо хозяина банкета багровело и наливалось кровью всё больше и больше. Куда и подевалась знаменитая выдержка и завидное хладнокровие "Бакена". Чуть ли не заикаясь от бешенства, он бросил мне яростный вопрос:
- Это - вы мне?!!!
И сразу же между нами образовалось пустое пространство. Даже более того: все благоразумно отступили ещё на несколько шагов, оставляя нас в овальном полукруге, основанием которому служила стена за моей спиной. Обстановка накалилась прямо на глазах, и совсем в другую сторону чем хотелось бы миротворцам. Даже более того, перешла в сферу выяснения межличностных отношений. Внутренне улыбнувшись, я с удовольствием стал усиливать конфронтацию:
- Ого! Господин герцог решил не прятаться в тени, а публично покаяться в своих прегрешениях? Неужели вам знакомо такое понятие, как честь?!
Мишель Лежси сжал кулаки и шагнул в мою сторону со звериным рычанием. Окружающие нас гости сделали синхронно с ним по два шага назад, ещё больше увеличивая полукруг. Я же патетически указал на разозлённого герцога рукой и с хорошо разыгранным трагизмом в голосе воскликнул:
- Или у вас проснулась совесть?! - и сам же ответил на поставленный вопрос: - Хотя - вряд ли! Тому, кто умело притворяется истинным рыцарем, совершенно не грозят бессонные ночи от переживаний об арестованных друзьях!
Последнее слово я договаривал, когда тело герцога уже понеслось в мою сторону в стремительном прыжке. Мощный удар ноги выбил из-под меня импровизированную трибуну, которая при этом разнесла вдребезги невинный горшок с растением и сама разлетелась в щепки. В стене от соприкосновения образовалось солидное углубление.
А я в этот момент уже со всей силы проводил удар ногой в пах пытающемуся встать герцогу. Нельзя сказать, что он поднимался медленно: кое-кому могло показаться, что он вообще не падал, но я действовал гораздо быстрей и сноровистей. Тут же нанёс вдогонку два удара кулаками по вращающемуся и согнувшемуся телу и уже собрался ударить в подбородок правым апперкотом, как сам свалился с ног от коварного удара каблуком по моему подбородку.
И вот тут то я совсем разозлился! А напоминать о безмерном бешенстве Мишеля Лежси, вообще не стоит. Остановить нас могла бы только Её Высочество. Возможно… Но ведь она ушла! А самоубийц в зале не оказалось! И на потеху публике мы стали убивать друг друга…
МОЩЬ ОИЛТОНСКОЙ ИМПЕРИИ
Такие высокие понятия как долг, честь и патриотизм - полностью нивелируются в момент самой заурядной, но весьма ожесточённой драки. Тем более с очень сильным и разъярённым соперником. Тут уж не до джентльменского поведения. Самому бы остаться целым. А то и в живых.
Мишель Лежси оказался матёрым волком. Если вначале мне казалось, что справлюсь с ним без особого труда, то уже через пару минут я вообще пожалел, что спровоцировал его на драку. Мой соперник имел мощь медведя, неуязвимость носорога и целеустремлённость пикирующего коршуна. При этом он мог извиваться как змея и подпрыгивать как бешеный кенгуру. От моих ударов в полную силу он лишь слегка пошатывался, тогда, как я от его боевых контактов постоянно сбивался с дыхания от сотрясения и боли.
И на четвёртой минуте поединка мне таки пришлось уступить уговорам Бульки и досрочно прекратить нашу затягивающуюся драку. Мы как раз в тот момент напоминали катящийся комок рычащего мяса в лохмотьях. Так как от наших шикарных ещё недавно костюмов остались лишь клочья истерзанной ткани, чудом висящей на изрядно оцарапанных и измочаленных телах. Не стоило забывать и о недавно оставленной за плечами полосе препятствий: в большинстве своём раны, полученные там, открылись при наших совсем не дружеских объятиях.
Поэтому я выбрал момент, когда придерживал вырывающегося герцога за шею левой рукой, а правой из неудобного положения попал ему прямо в подбородок. Хоть без ожидаемой силы, но никому не видимая молния пронеслась в момент удара, и Лежси существенно обмяк. Я тут же вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Надеясь на окончание поединка. Каково же было моё удивление, когда мой недавний союзник встал таки на ноги и, очумело мотая головой, вновь устремился в мою сторону. Вот только молния сделала своё дело: герцог двигался словно под гипнозом и даже не смог прикрыться руками на должном уровне. А я его жалеть не стал: со всей силы, словно по беззащитному мешку с песком, грохнул кулаком ему между глаз. И вот только тогда он потерял сознание. Хоть и умудрился сделать несколько шагов в сторону на заплетающихся ногах. Когда он падал, то зацепил один из больших столов, запутался в скатерти и на него вдобавок посыпались все блюда и полный комплект сервировки. Грохот разнёсся - под стать завершившейся драке, огромный! Так мнимый новорожденный и затих: под грудой разбившейся посуды, в пятнах крови, разноцветных вин и ликёров и присыпанный кучковатой смесью различных джемов, тротов и пирожных. Ведь как раз перед началом скандала успели подать десерт.
Я же, как ни в чём не бывало, подошёл к другому уцелевшему столу и налил себе солидную дозу конька. И лишь почувствовав приятное тепло в желудке, ощутил и полученные в драке травмы. Да и осмотреть смог себя снаружи. Благо рядом стена состояла из цельного зеркала, и увидеть весь свой внешний вид не составило труда. Больше всего у меня пострадала сильно разбитая губа и порядком разорванное ухо. Кровь с обеих ран уже почти не сочилась, благодаря незаметной помощи риптона, но вид у меня оказался, мягко говоря, не соответствующий образу любимца публики.
Сама публика продолжала стоять в возбуждённом оцепенении. Лишь представители прессы действовали с должным профессионализмом и снимали каждую деталь завершившегося спектакля. Один из них даже чуть не наступил на лежащего в луже, под горой десерта, герцога, пытаясь выбрать ракурс как можно колоритнее. Пришлось припугнуть оператора:
- А вдруг он сейчас очнётся и примет вас за меня?
Моя фраза как-то незаметно сняла общее напряжение. Все задвигались, заговорили, а несколько человек даже попытались оказать первую помощь хозяину приёма. Здесь, как ни странно, наибольшую инициативу проявил наш новый знакомый Цезарь Малрене. По его распоряжению в зал допустили охрану отеля и нескольких врачей. Видимо последние находились где-то рядом, может даже в штате отеля. Минут через пять их усилиями герцога удалось привести в сознание и остановить многочисленные кровотечения по всему телу. Когда Мишель открыл глаза и попытался встать на ноги, вид у него оказался ещё хуже, чем у меня. Вокруг обоих глаз наливались красные кольца будущих жутких синяков. Одна из бровей была рассечена и полоска разрыва пересекала весь лоб. Такой же глубокий разрыв украшал левую скулу. Нос выглядел, словно начищенный напильником с крупной насечкой, а под распухшими губами угадывалось отсутствие одного, а то и двух зубов. В общем - отделали мы нашего обидчика по полной программе. Но если бы не помощь Бульки, ещё неизвестно, сколько времени мне бы пришлось потратить на драчливого герцога. Так как в своей окончательной победе я не сомневался ни на секунду.