Машины въехали во двор этого дома, ворота закрылись. Бессонов сам вышел из машины, Курила больше не держал его на прицеле.
– Кто мне скажет, что здесь происходит? – увидев Яшу, возмущенно спросил директор завода.
Крупный мужик, щеки настолько большие и тяжелые, что оттягивали на себя нижние веки. Дорогой костюм на нем, туфли из крокодиловой кожи, швейцарские часы. Еще совсем недавно Бессонов жил скромно, а тут вдруг дом за год поставил, дорогими «котлами» обзавелся. И золото здесь ни при чем. На откровенный криминал Бессонов не подписывался, Матвей это точно знал. Но крамола за ним есть, и ему от этого не отвертеться – пусть даже не старается.
– Дом у вас красивый, – с усмешкой сказал Матвей, неторопливым шагом обогнав Яшу.
– Ты кто такой? – Бессонов оправил пиджак, как будто его только что держали за грудки.
– Пройдемте в дом, Иван Михайлович.
Матвей тоже выглядел неплохо. Ухоженный вид, аккуратная бородка, кожаный пиджак поверх светлой водолазки, черные брюки с утра были отглажены до бритвенной остроты, на лакированных туфлях ни единой пылинки. Глаза скрывали стильные солнцезащитные очки. Лето уже закончилось, октябрь месяц на дворе, но дни стоят погожие. Хотя и в пасмурную погоду он старается не снимать очки. Нет на него ориентировок, но все-таки он в розыске, об этом нельзя забывать.
– С чего это?
– Водитель у вас человек информированный. – Матвей постучал двумя пальцами по своему плечу, намекая на погоны. – Но вдруг он знает про вас не все? Про вас и про ваш кооператив?
– Про мой кооператив? – нахмурился Бессонов.
Матвей кивнул, тяжело глядя на него. Кооператив при заводе – предприятие в общем-то легальное, но вот беда, не все сделки там законные. И Бессонов это понимал.
Емеля открыл дверь, приглашая директора в дом. Тот пожал плечами, снова оправил пиджак и с гордо поднятой головой поднялся на крыльцо.
В доме было просторно, пусто, пыльно и гулко.
– Название кооператива «Совцветмет» вам что-нибудь говорит? – в лоб спросил Матвей.
– А я должен перед вами отчитываться? – полыхнул на него взглядом Бессонов.
Но Матвей как будто и не заметил этого.
– Фирма московская, с лицензией на экспорт, к ней никаких претензий. Вопрос только в том, по какой цене вы отпускаете товар… А цена, Иван Михайлович, заниженная. По документам заниженная, а на самом деле фирма заплатила вам реальные деньги. Разницу вы положили себе в карман.
– Что за дичь? – как от зубной боли скривился директор.
– Это не дичь, а целых триста сорок тысяч рублей. И это только с одной сделки… Честно вам скажу, нам известен только этот эпизод, по другим проводкам у нас, увы, сведений нет. Но можно сообщить в компетентные органы, более того, настоять на соответствующей проверке… Иван Михайлович, вам нужны неприятности?
– Чего вы хотите? – нервно спросил директор.
– Полную отчетность по вашему кооперативу. И процент со всех ваших сделок. Десять процентов нас вполне устроит.
Матвей мог назначить и двадцать, и тридцать процентов, но этим он мог загнать человека в угол. Бессонов начнет метаться в поисках выхода, наломает дров – и себе хуже сделает, и другим. А может и комитетчиков подпрячь. Договорится с ними, заплатит за молчание, и тогда у Матвея даже шансов не будет на успех.
– С какой это стати?
– Иван Михайлович, человеческая жизнь – тонкая материя, и оборваться она может в любое мгновение.
– Вы мне угрожаете?
– Да, я вам угрожаю, – пристально глядя на «терпилу», отчеканил Матвей. – Не будете с нами дружить, умрете. В нищете и забвении… Вас убьет сама жизнь, мы лишь пустим вас под откос. Вы лишитесь должности, потеряете доходное дело, от вас отвернутся покровители, вас проклянут друзья. А в тюрьме вас опустят как последнего чушка…
– В тюрьме?! – растерянно пробормотал Бессонов.
– Давайте не будем о плохом, – хищно улыбнулся Матвей. – Поговорим лучше о хорошем. Например, о нашей дружбе. Как там говорится: ты – мне, я – тебе. Мы помогаем вам, вы помогаете нам – всем хорошо, все довольны.
Директор нервно закусил губы. Взгляд его был полон злобы, но там больше досады, нежели ярости. Досады, которая обязательно смягчится и перетечет в смирение. Мужик понимал, что выхода нет, и ему ничего не оставалось, как принять волю сильного противника.
Матвея интересовали махинации с медью, но и о золоте он тоже поговорит. А Яша пусть пока займется водителем Бессонова, он должен создать мужику все условия, чтобы тот перешел на его сторону. В КГБ не должны знать, на какой крючок попал директор стратегического предприятия…
– Кто такой Раджин? Не знаю такого, – глядя на чернявого мужичка с орлиным носом, покачал головой Матвей. – Пиночет, Янхель, Конопатый, Чалик – про них слышал, а про Раджина – нет…
Пиночет загнулся от передоза, Янхель доживает последние дни в тубдиспансере, Конопатого «закрыли» менты, Чалик вдруг куда-то исчез. Весь воровской калган Красносибирска, словно по заказу, разом накрылся. Но, как известно, свято место пусто не бывает. В городе заявил о себе некто Раджин, грузинский вор в законе. Матвей не знал, насколько он серьезная личность, но мог догадываться. Из Москвы прогон пришел, Раджина ставили «смотрящим» по Красносибирской области. Серьезные люди за него подписались, но все «пиковые», «лаврушники». А Красносибирск всегда считался зоной славянских интересов. Не приняла Раджина местная братва, но его это мало волновало. Он действовал нагло, нахраписто, где силой ставил свою власть, где уговорами. К весне девяносто второго под ним был уже весь город, а сейчас он распространял влияние на область. Раджин был бы кретином, если бы упустил из виду Барсан. Богатый район, и от города всего восемьдесят километров. По местным меркам – всего ничего.
Раджин ставил на положение в Барсан своего человека, но Яше это не нравилось, а Матвей и не думал призывать его к смирению. Они забили «стрелку» Бараму, и к Черному озеру они подъехали вдвоем, в то время как «лаврушник» подтянул к месту всю свою гвардию. Четыре бойца с ним, пацаны на вид крепкие, и славяне там, и кавказцы.
Впрочем, в меньшинстве Матвей себя не чувствовал. Яша с ним, а в кустах неподалеку Селезень и Бурят. Эти ребята без всяких снайперских прицелов из обычных берданок бьют белку в глаз, и, если начнут стрелять, шансов у воровских не будет. И машина с бойцами в нескольких шагах стоит. А у пацанов там не только пистолеты, но и автоматы. Ни один гость не уйдет, если вдруг что…
– А кто ты такой, чтобы знать или не знать? – вскинулся Барам.
– На мне «сторожок», я не могу сказать, – покачал головой Матвей.
– Чего?! – вспылил Барам. – Я за вора! Я с «мусорами» не вась-вась! Я могу знать!
– А если вдруг узнают «мусора»? Если повяжут? Кому предъявлять?
– За кого ты меня держишь? – разозлился «пиковый».