Он уже доставал телефон, чтобы позвонить Броне, когда справа за окном что-то мелькнуло. Гена повернул голову и увидел надвигающуюся на них машину. И тут же последовал страшный удар. Перед глазами вспыхнуло, и тут же погасло…
Звонок Ульяна застал Матвея в кровати. Смешно это или нет, но он с Ритой спал в постели, раньше только в машинах…
Ульян сообщил, что его бойцы повязали Гену. Могли убить на месте, но решили взять живьем и отвезли в лес, к месту, неподалеку от поселка, где находился сейчас Матвей.
– Хорошо, я сейчас подъеду.
Он поцеловал Риту, поднялся, оделся.
– Что-то с Геной? – встревоженно спросила она.
Он промолчал.
– Что-то с Геной… – поняла она. – Ты его убьешь? Ты знаешь, как я его ненавижу!.. Я бы сама его убила! Но не надо этого делать!
Рита в замешательстве смотрела на него. Она и понимала, что с Геной по-другому нельзя, но и грех на душу брать не хотела. И Матвея от этого удерживала.
– Он заказал меня. Он собирался убить моего отца.
– Ну, не знаю, можно как-то договориться.
– Как?
– Ну, пусть уедет!
– Уедет. И будет мстить.
– И все равно не надо. – Рита опустила голову.
– Я подумаю.
Через полчаса Матвей был на месте. Гена лежал в снегу, связанный по рукам и ногам, и тупо смотрел в небо. На лбу глубокий порез, вся щека в крови. Вдалеке за тонкой полоской пролеска угадывалась дорога, но разве Гену оттуда увидят? Главное, что поблизости ни души. Пристрелят его, закидают снежком, и пусть лежит себе падаль до весны.
Ульян пнул Гену ногой, два бойца взяли его под руки и поставили на колени – лицом к Матвею.
– Ты?! – с презрением обреченного скривился Крок.
– Я, – кивнул Матвей. – Ты меня знаешь?
– А то!
– Я слышал, ты меня сдал?
– От кого слышал? – напряженно сощурился Гена. – Рита сказала?
– Не важно кто.
– Она с тобой?
– Она всегда была со мной.
– Это я знаю… – горько усмехнулся Гена.
– Что ты знаешь?
– Любит она тебя… И зачем я только на ней женился? – Гена зажмурил глаза и опустил голову на грудь.
– Ты меня ментам сдал? – спросил Матвей.
– И сдал… И заказал… – обреченно кивнул Крок. – Ты должен был исчезнуть. Чтобы не мешать нам с Ритой.
– Из-за Риты меня сдал?
– Из-за нее.
– Хорошо, если так… – усмехнулся Матвей.
– А потом я Пицунду позвонил, сказал за тебя. Мы с Пицундом на короткой ноге, я поэтому и знал, кто Красносибирск держит… Пицунд попросил помочь, я не отказался…
– За Риту я могу тебя простить, – неожиданно произнес Матвей.
Он не знал, как поведет себя Рита, если узнает о смерти Крока. Тот хоть и мразь, но муж, и она будет считать себя причастной к его гибели.
И еще она благодарна Гене за свое спасение. Она рассказывала, как попала впросак с Каретниковым, как и кто убил этого козла… Матвей должен был его убить, а сделал это Гена. Рита увидела в этом знак, и вышла за него замуж…
– А ты прости! – вскинулся Гена. – Ты прости, а я уеду! Брошу все и уеду! И ты никогда обо мне не услышишь!
Матвей внимательно смотрел на Гену. Ему всерьез казалось, что Кроку можно верить.
– Правда! Я исчезну! – Гена увидел в его глазах шанс для себя.
Лицо его дрогнуло, скривилось в плаксивой гримасе. Раскис Гена, пустил слюни. Но его можно было понять. Жить ему хотелось. Очень хотелось.
– Я бы тебя простил, – покачал головой Матвей. – За себя бы простил… И Рита не хочет, чтобы я тебя убивал… Но на тебе кровь наших пацанов.
– Я сам никого не убивал! И пацанами не рулил! Пицунд все решал! – Гена тянул к нему голову, как будто собирался упасть ему в ноги и облобызать сапоги. – Я уеду! А Риту забирай! Она меня не любит! Зачем ее заставлять!.. Забирай! Забирай! Она твоя!
Матвей не понял, почему из головы Крока выплеснулся вдруг темно-красный фонтан. Догадался, что это пуля попала в него, но не понял, как это могло произойти. Никто вроде бы не стрелял в Гену, а он упал с колен в снег с пробитой навылет головой.
Ульян смотрел в сторону дороги, махая рукой бойцам. Пули могли прилететь из лесопосадки, именно это направление и блокировали пацаны, закрывая Матвея своими телами…
Петух может прокукарекать ранним утром, в нужный час, но, если над курятником полярная ночь, рассвет не наступит. Пицунд хорошо помнил, как впервые назвался вором в зоне. Назвался, но лагерное начальство не захотело идти ему навстречу и закрыло его в «яму» на пятнадцать суток. Полярная ночь тогда стояла над лагерем, а ему нужен был рассвет. Менты прессовали его, требовали отречения, но Пицунд упрямо гнул свое. Полгода гнул. И не сломал штрафной изолятор, все-таки выкричал он свой рассвет.
Упрямый он и гордый, поэтому его нельзя сломать. И с Красносибирском у него все получится. Разгонит он полярную ночь, взойдет над городом воровской рассвет. А Матвей отправится на свалку истории…
Машина шла из аэропорта в сторону Москвы. Вернулся Пицунд из-за границы. Есть люди, которые помогут ему справиться с Матвеем и его кодлами, завтра он встретится с уважаемыми ворами, решит, как, с какого конца начать новый поход на Красносибирск… Это дело принципа. Пицунд не из тех людей, которые могут смириться с поражением.
– Матвей в Москве был, обратно в Красносибирск вернулся, – деловито изрек Цилик. – Где он там, пока не ясно, но в Москве его точно нет… И Крока нет…
– Да слышал, – поморщился Пицунд.
– Говорят, Матвей с ним решил. «Восточный альянс» теперь под «крышей» Матвея.
– Сын за отца, нормальное дело… Может, с этого «Альянса» и начнем? Через отца выйдем на сына?
– Ну, не знаю… – замялся Цилик.
– Что не так?
– Там серьезное прикрытие, как бы не нарваться.
– Эй, я не понял! – вдруг возмущенно воскликнул Пицунд. – Мы что, пешком идем?
Его «Мерседес» обогнал какой-то грузовичок с фургоном. Какая наглость!
Гиви прибавил газу, но было уже поздно. Створки фургона открылись, и Пицунд увидел направленную на машину трубу.
Это был гранатомет. Пицунд понял это за мгновение до взрыва, который поднял его на воздух вместе с машиной.
Нельзя убивать законных воров без высочайшего на то позволения. Нельзя, но если очень нужно, то можно. Наверняка так думал Пицунд, заказывая Воркутая. Что ж, Матвей ответил ему тем же.
Нет больше Пицунда, но Матвей здесь как бы и ни при чем. Пицунда «заказал» Гена Крок, он сам об этом перед своей смертью сказал. И пацаны это подтвердят… Не было у Матвея никакого желания обострять отношения с ворами, значит, хитрость уместна.