Book.

– Как это мало? Красивая стая птиц летит над деревней. Садится на церковь вся подсвеченная. Каково?

– Таково. А там их ребята из рогаток постреляют или из духовок. Лучше пусть уж дома сидят. А что ты там про жуков говорил, милок?

– А то и говорил, что цесарки колорадских жуков едят.

– Сами?

– Конечно, сами. Ходят и едят, ходят и едят.

Возможность кормить цесарок колорадскими жуками сильно прельщала бабушек.

– А почём возьмёшь за курёночка?

– Нипочём не возьму. Так отдам, в подарок к Восьмому марта.

– Восьмое марта уже кончилось. Хватился, Николаич!

– А мы за будущий год засчитаем.

В общем, убедил я бабушек. Осталось только достать цесарочьи яйца.

В этом, как всегда, помогло моё знаменитое писательское имя. Я позвонил в Загорск на птичью фабрику:

– Здравствуйте, это Эдуард Успенский говорит.

– Здравствуйте.

– Вы меня знаете?

– Не знаем. А кто вы?

– Я писатель.

– Всё равно не знаем.

– А «Радионяню» знаете?

– Не знаем.

– А Чебурашку знаете?

– Чебурашку знаем.

– Это я его придумал.

– Теперь знаем.

– Скажите, можно к вам приехать?

– Конечно, можно.

И я поехал на фабрику. Меня очень ласково приняли в конторе. Спросили, зачем мне понадобилась их фабрика.

– Хочу цесарок вырастить. Хочу бабушкам помочь.

Спросили, не могу ли я выступить перед сотрудниками и детьми.

– Могу выступить, конечно.

И мы договорились, что мне дадут сотню цесарочьих яиц, а я выступлю перед ребятами.

Потом мне дали белый халат, целлофановые бахилы, что-то очень похожее на облегчённый противогаз и повели на фабрику.

Фабрика напоминала куриный концлагерь. Несколько длиннющих бараков, параллельных друг другу, а в бараках длиннющие клетки. И куры… куры… куры… куры… до горизонта.

Через несколько дней я удачно выступил перед ребятами и получил в своё распоряжение сотню цесарочьих яиц.

Я уложил их в пластмассовые секторы инкубатора и запустил машину у себя дома на Клязьме.

Цесарки выводились без проблем. До сих пор я с радостью вспоминаю, как весёлые цесарочьи ребята разбивают скорлупу и практически выпрыгивают из яиц.

Скорлупа у цесарочьих яиц очень твёрдая, и разбить её и вылезти наружу могут только по-настоящему крепкие цесарята.

Когда мне давали яйца цесарок, служащие птицефабрики говорили мне:

– У них выводимость семьдесят процентов.

У меня, кажется, вывелись все сто. И счастливый и довольный, я повёз цыплят-спасателей в село Троицкое под Переславль.

Там я разделил цыплят на десятки и торжественно стал разносить по деревне.

– Евдокия Павловна, это вам.

– Ой, какие они маленькие! Давай, пересыпай их в лукошко.

– Татьяна Семёновна, а это вам.

– Куда ж я их дену, их мои куры заклюют. Разве что в ящик из-под телевизора.

– А что, хорошая мысль, Татьяна Семёновна. Можно и в ящик.

Так что я пристроил всех цесарок в хорошие дома и руки и стал ждать победного результата.

Победного результата я не дождался. Дело в том, что я не учёл одного обстоятельства. Чтобы цесарки ели колорадского жука, их надо было натаскивать на это. Надо было сначала собирать этих жуков с картошки, перемешивать с куриной едой и приучать к ним птенцов.

Так что мои цесарки, будучи колорадски неграмотными, просто гуляли по картошке и иногда летали по селу отдельными стаями.

Летали они недолго. Цесарки несут небольшие яйца и не часто. Бабушки не собирались их кормить, а наоборот, сами их съели.

Факир не был пьян, но фокус всё равно не удался.

Но я не падал духом. Тут как раз случилась оказия. Мой друг Виктор Демахин возвращался из Голландии. Я прошу его по телефону:

– Ради бога, загляни в город Амеронген, там живёт врач Томас Бесхоп, у него есть свой куриный домик на участке, там замечательные курицы живут. Возьми у него два десятка яиц для меня.

Я звоню Бесхопу, он всё понимает и готовит для Виктора упаковку с яйцами. Виктор по дороге в аэропорт забирает эту коробку и везёт в Москву.

Я его предупредил:

– Только не давай её просвечивать на границе. Зародыши могут погибнуть.

В то время ещё не было таких дотошных просвечиваний в аэропортах, как сейчас, и Виктор благополучно миновал две границы.

Выводить цыплят в России – хлопотное и рискованное дело. Проблема в том, что в любом сельском месте в любую секунду, без всякого предупреждения, могут выключить ток. И надо тащить инкубатор в машину и быстро ехать в тот район, где ток ещё выключить не успели.

Инкубатор с импортными яйцами тихо и уютно работал на моём столе. День работал, два работал, а на третий прибежала моя дочь в панике:

– Папа, свет вырубили.

Стали звонить на энергоузел:

– Что случилось? Когда поправите?

– Что случилось – неизвестно. Когда поправим – не знаем.

Срочно забираю инкубатор в машину, затыкаю специальное вентиляционное отверстие и еду в Москву, в городскую квартиру – спасать выводок.

Моя городская квартира становится центром выводки цыплят. Все люди, которые приходят ко мне по работе или просто в гости, первым делом спрашивают:

– Что это у вас на столе?

– Инкубатор.

– Для чего?

– Я цыплят вывожу.

– Каких цыплят?

– Голландских.