– Это и есть те самые любовные письма? – спросила миссис Питт.
– Да. Не хочешь чашку чая? Он еще не остыл.
– Да, пожалуй. – Женщина села, ожидая, когда муж принесет еще одну чашку и наполнит ее. Она взяла ближайшее к ней письмо и, нахмурившись, принялась читать его.
Питт поставил чашку возле нее, однако Шарлотта была слишком погружена в чтение, чтобы заметить это. Она взяла второе письмо, а за ним третье, четвертое и пятое…
Следя за ее лицом, Томас заметил, как недоверие и удивление на нем преобразовались в глубокую сосредоточенность, по мере того, как она стала читать все быстрей и быстрей.
– Твой чай стынет, – заметил он.
– Мм… – в рассеянности отозвалась его супруга.
– Удивительно, согласись? – продолжил полицейский.
– Мм…
– Ты можешь понять, почему он написал нечто подобное?
– Что? – Шарлотта впервые оторвалась от чтения. Рассеянным движением протянув руку к чашке, она отпила немного и скривилась: – Остыл!
– Я тебе напоминал.
– Что?
– Я говорил тебе о том, что чай стынет.
– Да? В самом деле?
Суперинтендант невозмутимо поднялся, взял у жены чашку, вылил в раковину теплую жидкость, а затем ненадолго поставил маленький заварочный чайник на большой с кипятком, после чего налил Шарлотте новую чашку.
– Спасибо. – Она с улыбкой приняла у него чай.
– Чего еще изволите? – усмехнулся ее супруг, вновь усаживаясь и наполняя собственную чашку.
– Томас… – Шарлотта глубоко задумалась. Она даже не расслышала его слова, потому что раскладывала письма попарно.
– Письмо и ответ? – спросил Питт. – Они соединяются парами, так?
– Нет… – проговорила женщина с окрепшей уверенностью в голосе. – Нет, это не письмо и ответ. Посмотри на них, посмотри внимательно. Посмотри на начало этого письма.
И она начала читать:
– «Ты, драгоценность моя, как выразить тебе одиночество, которое я чувствую, когда мы оба разлучены? Расстояние между нами неизмеримо, и все же мысли способны преодолеть его, и я могу дотянуться до тебя сердцем и умом…»
– Я знаю, что там написано, – перебил ее муж. – Какая-то ерунда. Их не разделяло никакое расстояние! В крайнем случае, коридор между двумя комнатами в одном доме.
Миссис Питт отмахнулась нетерпеливым движением головы:
– A теперь посмотри на это: «О, мой возлюбленный, невыразимо стражду по тебе. Когда мы разлучены, я утопаю в бездне одиночества, погибаю в ночи. Бесконечность разверзается между нами, и все же я думаю о тебе, и ни небо, ни ад не способны преградить путь моей мысли. Тогда бездна исчезает, и ты снова со мной». – Она умолкла и посмотрела на него: – Ну как, понял?
– Нет, – искренне признался суперинтендант. – Тот же самый абсурд, только изложенный более драматичным образом. Все ее письма написаны с большей страстью и куда более драматичны. Я уже говорил это тебе.
– Нет! – объявила его собеседница внушительным тоном, наклоняясь над столом. – Я хочу сказать, что в них передается одна и та же мысль – только у Юнити в более пылком изложении! Они полностью разделяются на пары, Томас. Идея к идее. Даже в том же порядке.
Питт опустил чашку:
– Что ты хочешь сказать?
– Что это вовсе не любовные письма – то есть что их никогда не адресовали друг другу, – поторопилась с ответом Шарлотта. – Они оба были знатоками древней литературы: он занимался исключительно теологией, она – разной тематикой. Мне кажется, что мы имеем дело с двумя переводами одного и того же оригинала.
– Что?
– Более сухие тексты написаны почерком Рэмси. – Женщина показала на записи, сделанные рукой священника. – А более яркие и страстные принадлежат Юнити. Она усматривала в них сексуальный подтекст или сама вносила его, он же писал в более метафорическом или духовном стиле. Готова держать пари, что если мы обыщем дом – а может быть, только кабинет, – то найдем латинский, греческий, еврейский или какой там еще оригинал этих писем.
Шарлотта снова указала рукой в сторону писем, коснувшись чашки рукавом халата, и добавила:
– Возможно, они были написаны каким-нибудь ранним святым, или отпавшим от веры, или же введенным во искушение некоей злосчастной особой, вне сомнения, помеченной клеймом вечной грешницы, благодаря способности совратить даже святого с истинного пути. Но кем бы ни был автор, мы найдем оригинал, с которого были переведены эти отрывки.
Она подвинула к мужу письма. Лицо ее светилось уверенностью.
Неторопливо приняв бумаги, Томас тоже разложил их парами, сравнивая указанные женой отрывки. Шарлотта была права. Все они различным образом выражали одни и те же мысли, или же их произносили два персонажа, полностью различных в своем восприятии, в чувствах, в использовании слов… во всем том, как они видели и воспринимали мир внутри себя и снаружи.
– Да… – проговорил мужчина, ощущая быстро крепнущую уверенность. – Да… ты права! Рэмси и Юнити никогда не любили друг друга. Эти письма являют собой еще один предмет, в отношении которого они так и не смогли договориться. Он воспринимал их как проявление божественной любви, а она видела в них страстную любовь между мужчиной и женщиной и толковала текст подобным образом. Он сохранил их, поскольку письма относились к теме его работы.
Шарлотта улыбнулась мужу:
– Именно. В таком свете они обретают бесконечно больше смысла. Мысль о том, что Рэмси мог быть отцом ее ребенка, следует выбросить из головы. – Она взмахнула рукой, словно отбрасывая что-то, и едва не сбросила на пол молочный кувшин.
Питт переставил посудину в более надежное место.
– Тогда остается Мэлори, – нахмурилась его супруга. – A он клянется, что не выходил из зимнего сада и не видел там Юнити… Хотя мы знаем, что в это самое время, пока он находился в саду, она заходила туда, благодаря пятну, оставшемуся на ее туфле.
– И он в это время не выходил из зимнего сада, – согласился Томас, – потому что на его ботинках пятна отсутствуют.
– Ты проверил это?
– Ну, конечно. И то же самое сделал Телман.
– Значит, она вошла в сад… a он не выходил оттуда… значит, он солгал. Почему? Если он мог доказать, что не выходил из зимнего сада, какая разница, входила она туда, говорила с ним или нет?
– Никакой, – согласился Питт, прикладываясь к чаю. Он вдруг почувствовал голод. – Не сделать ли мне тосты?
С этими словами он встал.
– Ты сожжешь их, – проговорила Шарлотта, также вставая. – Может быть, будет лучше, если я приготовлю завтрак? Яйца будешь есть?
– Да, будь добра. – Полицейский немедленно с улыбкой сел.
Миссис Питт бросила на него взгляд, говоривший, что она прекрасно поняла его уловку, однако охотно приготовит завтрак, но после того, как он снова разведет огонь.