Тогда Дарье уже пошёл одиннадцатый, и она не обратила внимания на дополнение. Но в следующий раз, года через два, поинтересовалась:
– А как это, в «иные тела»?
– Сама толком не знаю, – призналась Марьяна. – Об этом моему отцу его дед рассказывал. Утверждал, что любой человек в любом из миров есть только половинка от единого целого. И порой равновесие вселенной не в силах определить точное место для человека. Тогда его дух оказывается сразу в двух телах.
Самое загадочное в этом признании, как уже потом поняла взрослая Дарья Андреевна Чернова, – это не суть утверждения, а тот факт, что бабушка никак не могла помнить своего отца и серьёзно общаться с ним. По семейным хроникам, тот погиб на войне, когда его маленькой дочурке Марьяше исполнилось всего пять лет. А до того он три года воевал, ни разу не выбравшись домой на побывку.
Всё это вспоминалось и сопоставлялось гораздо позже, в зрелые годы.
В детстве и в юном возрасте Дашеньки бабушка старалась методично вдолбить в голову внучки тот факт, что кусок полированного в виде яйца мрамора – не что иное, как уникальный магический артефакт:
– Причём не простой, а умеющий раздваиваться. А потом опять и опять, и так – до бесконечности. Потому что, когда человек уже умер, изначальный артефакт остаётся у него во рту. Сознание тем временем переходит в иное тело, человек осознаёт себя, осматривается и… При этом мраморное яйцо оказывается зажатым в левой ладони.
Дарья уже отлично соображала, поэтому быстро и верно подсчитала:
– Но тогда подобных раритетов должно быть видимо-невидимо! В каждом доме, в каждой семье. Почему этого нет?
– Причин много, – пустилась в рассуждения старушка. – Тайна, неверие, утеря, порча, несчастные случаи, ошибки… Изначально артефактов тоже не должно быть много, ведь получающий вторую жизнь попадает в тело молодой особи, сознание которой в тот момент погибает, освобождая место для нового. Если все умирающие люди будут так перевоплощаться, для них просто не хватит тел.
Подобную арифметику, как понятия о геометрической прогрессии, девочка уже к тому времени усвоила в школе. Так что доводы ей показались вполне логичными. Умерших за историю скопилось бы многократно больше, чем имелось погибших молодых людей, и что тогда? Создавались бы страшные очереди длиной в тысячи лет? В самом деле, нонсенс получится.
Ну и по поводу необходимости сохранения тайны Дашенька согласилась. Ведь многие захотят прожить вторую жизнь, а посему могут украсть мраморное яйцо или забрать его силой. Несправедливости в мире хватает, это и ребёнку ясно.
– А ты меня найдёшь? – сомневалась девочка.
– Если окажусь в нашем мире – то обязательно! – утверждала Марьяна. – Вон какая связь налажена, сразу отыщу. А там и свидимся обязательно. Ты только наши договорные пароли не забудь.
Вот так и получилось, что сказочная тайна глубоко запала девочке в душу. Она твёрдо уверовала, что любимая бабушка не умрёт, а где-нибудь обязательно возродится. Да и было весьма интересно: в чём это выразится конкретно? Сумеет ли бабушка потом связаться с любимой внучкой, находясь в ином теле? Другой мир, не другой… А вдруг?
Тем более что старушка с возрастом семейный раритет таскала за собой постоянно, по возможности – прямо в ладони. А если куда и укладывала, то в самый удобный карман на одежде. Приговаривала при этом частенько:
– Никогда не известно, когда и для кого пригодится…
Похоже, она не против была помочь любому умирающему в его последний час. При условии, конечно, что семейную тайну удастся сохранить от посторонних.
Что ещё она утверждала, так это про нежелательность самоубийства. Тогда, мол, сознание может навечно исчезнуть, и никакой раритет не поможет возродиться заново. Да, наверное, оно и правильно получалось, тоже мог бардак получиться. Не понравились человеку обстоятельства, навалились обиды и разочарования, а он нет чтобы бороться, взял да и спрыгнул. В прямом смысле этого слова: яйцо в рот, а сам с десятого этажа – прыг. Тогда уж точно никаких тел не напасёшься.
Увы, никому помочь баба Марьяна так и не смогла. Мало того, и сама воспользоваться артефактом не сумела. Потому что погибла глупо и неожиданно. Гладила вещи на доске и заметила, что контакт в утюге пропадает во время движения. Индикатор то горит, то гаснет. Она в недоумении чуть-чуть пошевелила провод у самого входа в устройство… Ее током и убило.
Сама не своя от шока семнадцатилетняя Дарья Чернова все-таки сумела отыскать в одежде бабушки мраморный раритет и припрятать его среди своих вещей.
…Прошло много лет. Воспоминания поблёкли, стёрлись временем и событиями. Уроки любимой бабушки стали похожи на одну из многих ею рассказанных сказок. Жизнь Дарьи складывалась не просто хорошо, а шикарно. Дарья освоила сразу три ценных и уважаемых профессии, умела ладить с людьми и блистала дипломатическим талантом. Популярность у мужчин позволяла Даше вертеть ими с особой изобретательностью. Дни были насыщены спортом, профессиональными достижениями, любовными приключениями, путешествиями, интересными встречами и почти всеми доступными для человека удовольствиями. Спала она очень мало: пять, максимум шесть часов в сутки, еле-еле успевая справиться с текущими и с далеко простирающимися планами.
Доживи Чернова до глубокой старости, наверняка бы и не вспомнила перед собственной смертью о доставшемся ей наследстве. Увы, трагические обстоятельства сложились гораздо раньше.
Ей шёл пятьдесят третий год, когда во время бурного секса с официальным мужем она провалилась в мутную зыбь обморока. Очнулась в госпитале, в окружении врачей и родственников, которые почему-то избегали смотреть ей в глаза, хотя и твердили все как один: ничего страшного, простое переутомление. Её выписали домой, обязав ежедневно приходить на длительные, как сказали, восстановительные процедуры.
На самом деле её продолжали интенсивно обследовать и лечить. К сожалению, ничего не помогло. Приблизительно через месяц Дарья всё-таки узнала от коллег страшную правду и приговор для себя: у неё обнаружена неоперабельная опухоль головного мозга.
Жить больной оставалось три, максимум четыре недели.
Именно во время этой отсрочки Дарья и вспомнила сказки бабушки Марьяны. Отыскала в своих вещах мраморное яйцо и, уже не выпуская его из левой ладони, стала ждать приближения смерти.
Ей пришлось столкнуться с недоумением родных и показать твёрдость характера. Родственникам она не собиралась раскрывать тайну, сказала лишь, что мраморный амулет – память о любимой бабушке, и потребовала, чтобы не смели забирать предмет во время учащающихся обмороков. Врачи поддержали пациентку, посоветовав родне уступить в такой малости и не нервировать умирающую.
Дарью Андреевну оставили в относительном покое. А она продолжала наводить порядок в своих воспоминаниях, выстраивая их в идеальной последовательности, словно готовя для прощального парада. Особое место в этой армии занимали воспоминания о бабушке. В них оставались два до сих пор непрояснённых обстоятельства, которые добавляли интриги в существующую тайну.