Около десяти минут они пробирались сквозь плотный трафик, расступающийся перед ними, пока Роза экспериментировала над правилами дорожного движения, в ритме стаккато крутила рулем и ловко управлялась с коробкой переключения передач. Затем она выкатила автомобиль на Капельвай, небрежно остановив его практически поперек дороги между двумя неправильно припаркованными машинами. Улыбнулась, вытащив ключ зажигания, и сообщила, что вот они наконец и у полицейского кладбища.
«Слава тебе, господи, что мы оказались тут при жизни», – подумал Карл и вышел из машины.
– Она покоится вон там, – констатировала Роза и взяла Ассада под руку.
По снегу он шел очень медленно, но даже здесь наметился большой прогресс за последние несколько недель.
– Вон, – она указала на могилу примерно в пятидесяти метрах от них. – Смотри, Ассад, они установили памятник.
– Ну и хорошо, – ответил он.
Карл кивнул. Дело Нэте Германсен было чересчур дорого обошедшимся мероприятием для всех них троих. Он прекрасно понимал, что им необходимо поставить в нем финальную точку. «Журнал № 64» нужно было закончить, и Роза решила завершить его в рождественском духе: ель, новогодние венки, шишки.
– А это кто? – Она указала в направлении седой женщины, направлявшейся к могиле с одной из боковых дорожек.
В свое время старушка явно была выше; теперь же возраст и жизнь согнули ее позвоночник, так что шея располагалась почти перпендикулярно относительно линии плеч.
Они остановились на мгновение и принялись наблюдать, как женщина роется в полиэтиленовом пакете, после чего она извлекла какой-то предмет, издали похожий на крышку картонной коробки. Затем наклонилась к памятнику и поставила на него этот предмет.
– Что она делает? – громко спросила Роза и потащила за собой своих спутников.
Они отчетливо разглядели надпись на памятнике уже с расстояния десяти метров. Там было написано: «Нэте Германсен, 1937–1987», и ничего больше. Ни даты рождения, ни даты смерти, ни мужней фамилии «Росен», никакого «покойся с миром». Это было ровно то, на что хватило ее наследства.
– Вы были знакомы с нею? – спросила Роза у пожилой дамы, качающей головой, устремив взгляд на грязь на могиле.
– Есть ли что-то более жалкое, чем могила без цветов? – ответила она.
Роза приблизилась к ней вплотную.
– Вот, – она протянула женщине нелепое украшение с бантами. – Все-таки Рождество, вот я и подумала, что это подойдет.
Старушка улыбнулась, согнулась в три погибели и положила его на камень.
– Да, простите, вы ведь спросили, знала ли я Нэте. Я Марианна Ханстхольм, учительница Нэте. Она была очень дорога моему сердцу, поэтому я и пришла сюда. Я узнала обо всем из газет. Обо всех этих жутких людях, которых арестовали, о человеке, стоявшем во главе этой шайки и несшем ответственность за все несчастья Нэте… Мне лишь жаль, что я так с нею и не связалась, мы словно исчезли друг для друга. – Она растопырила в стороны тощие руки. – Такова уж жизнь… А вы кто?
Она кивнула им с добрыми глазами и приятной улыбкой.
– Мы те, кто обнаружил ее, – ответила Роза.
– Простите, пожалуйста, но что такое вы чуть ранее поставили на памятник? – поинтересовался Ассад, подходя к могиле.
– А-а, это короткая фраза, которая, как мне кажется, всегда должна ей сопутствовать.
Старушка с трудом наклонилась и взяла в руки небольшую дощечку, больше всего напоминавшую разделочную доску. Повернув лицевой стороной, она подняла ее вверх.
«Я нормальная!» – гласила надпись.
Карл согласился про себя.
Да, наверняка Нэте была нормальной.
Когда-то.