Несмотря на гибель корабельного товарища, пираты решили не прекращать поиски на месте кораблекрушения и в течение следующих трех дней подняли со дна моря две кастрюли, несколько курительных трубок, молоток, точильный круг, четыре пистолета, ружье, три топора, пилу, кирку, моток проволоки, солдатский ранец, кинжал, а также множество золотых и серебряных монет на сумму в полторы тысячи фунтов стерлингов.
Оружие, деньги и сокровища, включавшие в себя золотые и серебряные изделия и восемь драгоценных камней, пираты разложили на отрезе полотна, расстеленном у входа в палатку, и, с аппетитом уплетая устриц, зажаренных до золотисто-кофейного цвета, начали совещаться по поводу дальнейшей судьбы добытого богатства.
— Предлагаю разделить все находки на четыре равные части, — сказал Дик Тейлор, с нарочитым равнодушием взирая на груду сокровищ. — И пусть каждый распорядится своей долей, как сочтет нужным.
— Ты сказал «на четыре равные части», Дик? — удивился боцман. — Я не ослышался? Разве ты, как вожак, не претендуешь на большую долю добычи?
— Нет, — твердо заявил Тейлор. — В нашем положении, когда все мы одинаково зависим от темных сил природы и одинаково рискуем, любое неравенство между нами чревато опасными последствиями. Я бывал в подобных ситуациях и знаю, к чему они приводят. Зависть и жадность могут толкнуть одних к враждебным действиям против других, начнутся ссоры и стычки, а закончится все резней и трупами.
— Уж ты скажешь! — хмыкнул Фурбэн, отгоняя отломанной веткой комаров и москитов.
— Я знаю человеческую натуру, Жак.
— Ну, хорошо, — сказал Сэм-Убей Дьявола, — допустим, мы начнем делить эти сокровища. С оружием и деньгами, надо полагать, проблем у нас не будет.
Но кто мне скажет, какова подлинная ценность этих золотых и серебряных изделий?
— Оценим их, как обычно — по весу, — ответил капитан.
— По весу? Что ж, пусть так, — согласился Сэм. — А как мы будем оценивать драгоценные камни? Кто из нас разбирается в драгоценностях?
— Я, — заявил боцман.
— Ты? — оружейник с сомнением покачал головой. — Не знаю, не знаю… Но даже если это и так, кто из присутствующих доверится твоим расчетам? Ты можешь дешевый камень умышленно оценить в тысячу фунтов, а дорогой — в сто.
— Я научу тебя, Сэм, как отличить благородный камень от дешевки, — ответил Жак Фурбэн. — Это гораздо проще, чем ты думаешь.
— За чем же дело стало? Продемонстрируй нам свои способности, которые до сегодняшнего дня ты так тщательно скрывал, — усмехнулся главарь.
Взяв горсть блестящих камней, Фурбэн выбрал в качестве образца довольно крупный — весом примерно пятьдесят каратов [44] — алмаз голубоватого оттенка и, показав его компаньонам, сказал:
— Вот великолепный камень из копей Голконды [45] , который мы обнаружили на борту голландского флейта. В древние времена обладать такими вещами могли лишь цари, да и то немногие. Только алмаз способен излучать чудесный огонь и посылать при каждом повороте таинственные лучи света всех цветов радуги. Смотрите, индийские гранильщики неплохо поработали над ним, придав ему форму октаэдра [46] . Он тщательно отшлифован и отполирован. Я бы отдал за этот камень все деньги, лежащие здесь… А вот желтовато-зеленый изумруд из Новой Гранады [47] , имеющий форму шестиугольной призмы. Дик, ты помнишь, где мы его взяли?
— На «Санта Кларе», близ Пуэрто-Рико.
— Да. Ни солнечный свет, ни свет от костра не влияют на внешний вид этого прекрасного кристалла. Глаз отдыхает, созерцая его. Конечно, он менее прочен, чем алмаз, и иссечен многочисленными мелкими трещинами, но размеры камня таковы, что я оценил бы его в восемьсот фунтов…
— Почему ты решил, что этот изумруд стоит именно столько? — сглотнув слюну, прохрипел Сэм-Убей Дьявола.
— До того как стать моряком, я три года работал помощником гранильщика в замке маркиза Дюпюи и кое-чему научился. Короче говоря, — констатировал Фурбэн, — особой сложности оценка стоимости и дележ драгоценностей не представляет. Но у меня есть иное предложение. Мне кажется, что делить золото, оружие, деньги и прочие ценности пока вообще не следует. И знаете, почему?
— Почему? — нахмурился Тейлор, не ожидавший, что его предложение вызовет возражения.
— Потому что все мы окажемся на якоре. Каждый будет намертво привязан к своей доле и не сможет шага ступить без оглядки. Да, да, уверяю вас, джентльмены! С разделом сокровищ разделимся мы сами. Мысли каждого из нас начнут вращаться вокруг одного и того же вопроса: как сберечь свой куш?
— Всяк волен припрятать свою долю в укромном местечке, — сказал капитан, задумчиво жуя травинку. — Земля — самый надежный сундук.
— А ты представь себе такую ситуацию, Дик. Сегодня я зарываю свою долю, а завтра вдруг тону в болоте. Кому достанутся мои денежки? Никому! Устроит ли подобная развязка оставшихся в живых? Конечно, нет. Было бы гораздо справедливее, если бы моя доля вернулась в общий котел.
— Что же ты предлагаешь, Жак? — вскинул белесые брови Ван Хален. — Оставить эти сокровища здесь, под открытым небом?
— Нет. Их надо временно зарыть, а когда у нас появится реальная возможность покинуть остров, мы выроем их и поделим.
Воцарилось молчание. Капитан, оружейник и плотник обдумывали сказанное боцманом. Наконец Сэм-Убей Дьявола сказал:
— Твой план привлекателен тем, что в случае его осуществления нам не придется сидеть возле своих денег, как на привязи. Но, знаешь, тут палка о двух концах. Боюсь, что возрастет опасность вероломных убийств, целью которых будет единоличное овладение кладом.
— Нас здесь четверо вооруженных мужчин, — проворчал Фурбэн. — Коль мы будем держаться друг друга, а не бродить по острову каждый сам по себе, вероятность вероломного убийства окажется сведенной к нулю.
— Ладно, твой последний довод, Жак, кажется мне убедительным. — Оружейник перевел вопросительный взгляд на Ван Халена. — А ты что скажешь?
Ван Хален потер ладонью потную шею, потом медленно изрек:
— Ничто так не сближает людей, как равенство в бедности. До тех пор, пока в наших карманах не зазвенят монеты, мир и согласие будут с нами.
— Значит, ты голосуешь за предложение боцмана?