26 апреля (по данным Эксквемелина — 30 апреля) 1669 года Морган со своими людьми отправился навстречу испанским кораблям, стоявшим в середине пролива. Приблизившись к ним на расстояние чуть больше пушечного выстрела, флибустьеры отдали якори, так как вступать в сражение было уже поздно. Ночь прошла в тревожном ожидании.
На рассвете пиратская флотилия двинулась в сторону вражеской эскадры.
«Испанцы решили, что пираты готовы на все, лишь бы выйти из пролива; и их корабли, подняв якори, пошли навстречу пиратским, — читаем у Эксквемелина. — Корабль-брандер двинулся на самый большой испанский корабль (“Магдалену” . — В.Г. ) и таранил его. Когда испанский генерал сообразил, что это за судно, он отдал приказ своим людям перебраться на его палубу и срубить мачты, чтобы судно унесло течением. Но испанцы не успели ничего сделать: брандер внезапно взлетел на воздух, просмоленное полотно облепило такелаж “испанца” и, охваченный мощным пламенем корабль генерала заволокло густым дымом. Когда со среднего корабля (“Сан Луис”. — В.Г .) увидели, что флагман горит, капитан его тотчас же умчался под прикрытие форта и наскочил на мель; третье судно (“Маркиза”. — В.Г. ) хотело повторить этот маневр, но пираты погнались по пятам и захватили его. Ворвавшись на корабль, они мгновенно перетащили к себе все, что было возможно, и запалили судно. Горящий корабль погнало к берегу, на нем почти никто не уцелел».
После взрыва флагмана корабль «Нуэстра Сеньора де ла Соледад» успел развернуться и выскользнуть из лагуны в Венесуэльский залив. Флибустьеры не могли преследовать его, поскольку фарватер пролива находился под прицелом шести пушек крепости. Чтобы вырваться из мышеловки, англичанам и французам необходимо было взять это укрепление.
«Они сошли на берег, — рассказывает Эксквемелин, — где из крепости их яростно стали обстреливать из тяжелых пушек. У пиратов же были только ружья и ручные гранаты; пушки на их кораблях были слишком малого калибра, и ядра их не могли сокрушить мощные стены крепости. Весь остаток дня они обстреливали крепость из ружей, и стоило появиться кому-нибудь над ее стенами, по этому человеку стреляли, как по мишени. Но когда пираты попытались влезть на крепостные валы, чтобы забросать испанцев ручными гранатами, их довольно скоро отбили. Испанцы открыли сильный огонь и принялись бросать горшки с порохом, который взрывался от горящих фитилей; пираты вынуждены были отойти и насчитали тридцать человек убитыми и много раненых. К вечеру несолоно хлебавши они поднялись на борт своих кораблей».
Опасаясь, что на следующее утро флибустьеры могут перенести пушки с кораблей на берег, испанские солдаты и моряки всю ночь готовились к предстоящему сражению. Тем временем Морган допросил захваченного в плен штурмана одного из испанских кораблей, выведав у него подробную информацию об эскадре дона Алонсо. После допроса адмирал предложил испанцу примкнуть к флибустьерам.
«Штурман принял предложение и остался у пиратов: ему больше ничего не оставалось делать, — пишет Эксквемелин. — Он сказал, что на большом корабле было три тысячи пиастров…
Морган тут же приказал оставить на месте один корабль и начать искать серебро с большого корабля, при этом он велел следить за испанцами; сам же отправился на другом корабле в Маракайбо, где заставил отремонтировать захваченный корабль и заменить им тот, который был у него. Потом он послал к генералу человека и потребовал выкуп за Маракайбо, грозясь сжечь все дома. Испанцам стало ясно, что попали они в беду и что у них не хватит сил, чтобы избавиться от пиратов; поэтому они решили заплатить выкуп, хотя дон Алонсо не желал даже и слушать об этом. Итак, этот человек вернулся и спросил, сколько же потребует Морган в качестве выкупа. Морган потребовал тридцать тысяч пиастров и пятьсот голов скота и обещал не причинять городу никакого вреда и выпустить всех пленников. В конце концов пираты согласились на двадцать тысяч пиастров и пятьсот голов скота».
Выполняя условия соглашения с флибустьерами, испанцы уже на следующий день привели стадо коров и быков и внесли часть требуемых денег. Буканьеры, находившиеся среди пиратов, тут же забили весь скот, освежевали туши и засолили мясо. Когда испанцы внесли остаток денежной суммы, они потребовали, чтобы Морган освободил заложников. Но пиратский вожак заявил им, что «передаст пленников тогда, когда отойдет на расстояние пушечного выстрела от крепости».
Погрузив на борт судов деньги, солонину и пресную воду, разбойники снова направились к выходу из лагуны — туда, где команда одного из их кораблей занималась поиском затонувшего серебра. Ныряльщикам удалось поднять со дна серебряные слитки на сумму 15 тыс. пиастров и множество отделанных серебром шпаг и кинжалов. Довольный результатами подводных изысканий, Морган хотел как можно быстрее покинуть лагуну. Последним препятствием, стоявшим у него на пути, оставался испанский форт. Обратившись к пленникам, Морган заявил, что теперь они должны выпросить у дона Алонсо позволение на свободный проход для флибустьерской флотилии. Если же дон Алонсо откажется выпустить корсаров из лагуны, все пленные будут вздернуты на ноках рей.
Узнав о требованиях Моргана, испанский адмирал ответил категорическим отказом. Он обвинил заложников в малодушии, добавив, что «если бы они обороняли крепость от пиратов так же, как он, то не так-то легко далась бы она в руки разбойников».
Морган не удивился ответу дона Алонсо и, проявив великодушие, не стал убивать пленников. По всему было видно, что главарь флибустьеров уже придумал хитрость, с помощью которой собирался выйти из лагуны. И вновь предоставим слово Эксквемелину:
«Тем временем Морган решил, что настало время для дележа добычи, поскольку обычные места сбора были далеко, а ближайшие находились на Эспаньоле; по пути же туда бури могли разогнать корабли, так что на тех судах, где не было добычи, пираты рисковали не получить ничего. Поэтому собрали все деньги, а также драгоценности и чеканное серебро, и общая сумма достигла двухсот пятидесяти тысяч пиастров, не считая разных товаров и рабов. Добычу распределили по кораблям, а затем на каждом из них совершили ее дележ. Когда все честь по чести было сделано, пираты дали клятву, что никто из них не утаит ни шиллинга, будь то золото, серебро, драгоценности, жемчуг или камни — алмазы, смарагды или безоаровые камни. Морган первый поклялся в том на Библии, и так же поступили все остальные пираты.
Когда дележ добычи закончился, встал вопрос, как же выйти из лагуны. Пираты решили пуститься на такую хитрость: днем, в канун ночи, которая намечена была для бегства, часть пиратов села на каноэ якобы для того, чтобы высадиться на берег. Берег этот был в густых зарослях, и пираты незаметно вернулись назад, легли в каноэ и потихоньку снова подошли к своим кораблям. Такой маневр они предприняли неоднократно, причем ложная эта высадка шла со всех кораблей. Испанцы твердо уверились, что пираты попытаются этой ночью броситься на штурм и захватить крепость; они стали готовить все необходимое для защиты с суши и повернули туда все пушки.
Настала ночь, и когда Морган убедился, что все пираты наготове, он приказал поднять якори, поставить паруса. Корабли понеслись в струе течения, и их прибило почти к самой крепости. В этот момент пираты поставили паруса так, чтобы использовать ветер с суши, и пронеслись мимо крепости. Испанцы тотчас повернули часть пушек в сторону моря, однако пираты успели уже осуществить свой маневр, и их корабли почти не пострадали от крепостных орудий. Впрочем, испанцы так и не решались повернуть все пушки в сторону моря, опасаясь, что основные силы пиратов нападут на них с суши. На следующий день Морган отправил к крепости каноэ, чтобы обменять пленных пиратов, которых вот-вот должны были предать смерти, на испанских пленников. Для этого Морган выдал пленникам барку и дал возможность уйти всем, кроме заложников из Гибралтара, за которых еще не было уплачено. Их отпустить Морган не хотел, потому что надеялся получить положенный выкуп. На прощанье он выстрелил по форту из семи пушек, однако ответного залпа не последовало».