Витя Матрос держался рядом с Трубачевым, готовый немедленно стать на его сторону в случае драки. Но драки не получилось.
Трубачев поднял голову и, разжимая кулаки, громко сказал:
— Мы здесь хозяева, а он — наш гость! — и, пожав плечами, прошел мимо Кудрявцева под шумные и одобрительные крики ребят.
— Молодец, Трубачев! Честное слово, ты настоящий пионер! Я все видел, — подошел к Ваську долговязый семиклассник Толя Соколов. — И не я один видел, а вот кто… — Он указал глазами на стоявшую в стороне Елену Александровну.
Про нее все как будто забыли. Она стояла одна, и темные брови ее под светлыми волосами гневно хмурились, а глаза глядели в упор на Кудрявцева. Васек оглянулся, но она его не заметила.
— Мазин, позови ребят — нам пора на урок, — сказал Васек и вышел на улицу.
После его ухода Елена Александровна быстрыми, легкими шагами подошла к Кудрявцеву и громко спросила:
— Чья машина?
— Моя, — вежливо ответил Алеша.
— Не понимаю, откуда у тебя машина? Что ты — ответственный работник? Кто ты такой? — резко спросила Елена Александровна.
— Мой отец генерал. Это его машина, — не смущаясь, ответил Алеша.
— Так и говори, что это машина твоего отца. Поставь ее куда-нибудь в сторонку и принимайся за работу. Нечего здесь собирать толпу и болтаться без дела… А вам, ребята, — обратилась она к кучке ребят, — я прямо удивляюсь. Как будто вы никогда в жизни не видели машины! Ну. чего вы собрались тут? Я на твоем месте, Кудрявцев, прямо обиделась бы: смотрят на тебя, как на обезьяну в зоопарке! — Она пожала плечами и засмеялась.
Петрусин громко, не к месту, фыркнул. Тишин смерил его удивленным, презрительным взглядом. Кудрявцев побледнел и, насвистывая, полез в машину.
— Эй, как тебя… Тишин, садись, подождем директора! — словно не замечая стоявшей рядом Елены Александровны, сказал он.
— Директора сегодня не будет! — крикнул ему Толя Соколов. — Отъезжай-ка подобру-поздорову!
Алеша с недовольным лицом тронул руль. Машина двинулась.
Петрусин сорвался с места и, размахивая руками, побежал за ной.
— Эй, ты! Догоняй, догоняй, держи за хвост, а то уйдет! — захохотали ему вслед ребята.
— Идут! Мама, все идут! — с торжеством кричал Петя Русаков, врываясь к себе домой.
Екатерина Алексеевна сделала строгое лицо:
— Вот я их сейчас! Столько пропустить! Безобразие! Ребята вошли робко, один за другим. Девочки первые подошли к Екатерине Алексеевне, с обеих сторон заглядывая ей в глаза:
— Сердитесь на нас?.. Ой, сердитесь! Мы просто боялись идти…
— Конечно, сержусь, — отстраняя их, сухо сказала Екатерина Алексеевна и повернулась к мальчикам.
Мальчики с виноватым видом стояли у дверей. Никто из них не садился. Екатерина Алексеевна приготовила для встречи много суровых и горьких слов, но, взглянув на вытянутые лица своих учеников, только коротко вздохнула и показала рукой на стулья:
— Садитесь!.. В последнее время занятия наши разладились. Это очень плохо, особенно для тех, кто слаб по арифметике. — Она бросила взгляд на Трубачева.
Васек пошевелил бровями, потер лоб.
Екатерина Алексеевна положила на стол программу:
— Так вот, ребята, я просмотрела все, что нам осталось, и точно распределила наши занятия на лето. Времени у нас не так уж много. Поэтому в последний раз вам говорю: заниматься надо аккуратно, каждый день.
Ребята молча уселись за стол. Екатерина Алексеевна раскрыла учебники.
— Мы с вами застряли на делении дробей. Это по арифметике. По русскому языку у нас дела обстоят лучше: мы закончили почти всю программу, будем только повторять. По истории мы проходим сейчас мифы. Кроме того, мы довольно бегло прошли то, что оставил нам Костя. Значит, придется еще повторять и географию.
Ребята молчали.
— Сегодня начнем с главного — с арифметики. Саша Булгаков, иди к доске!
Саша неуверенными шагами подошел к доске, одергивая курточку.
— Запиши пример: раздели, пожалуйста, 8 5/6 на 2 1/3.
Саша аккуратно записал пример и начал превращать смешанные числа в неправильные дроби. Справившись с этим, он вдруг замер у доски и долго стоял без движения.
Екатерина. Алексеевна вызвала на помощь ему Лиду. Сообща они решили пример и, запинаясь, сказали правило.
Урок прошел в большом напряжении. Никто, кроме Пети Русакова, не мог решить ни одного примера на деление самостоятельно.
Под конец Екатерина Алексеевна сказала:
— Вот видите, вы опять все перезабыли. А на прошлом уроке у нас дело шло гораздо лучше. Придется еще посидеть на делении дробей.
Следующим уроком была история.
На уроках истории, так же как и на других уроках, Екатерина Алексеевна строго следила не только за тем, чтобы ребята точно излагали заданное, а еще ч за тем, чтобы речь их была правильной. Ребята знали это и, готовя дома урок, всегда рассказывали его себе вслух.
На этот раз, отвечая миф об аргонавтах. Мазин никак не мог толково построить свой рассказ:
— Греки… любили плавать… ну вообще… в далекие страны. И вот один царь… как его… Пелей… поручил… одному там… этому, ну… Ясону, достать это… золотое руно… Ну, и он, значит, поехал в далекий путь… Ну, вообще… очень опасный путь…
— Остановись, Коля, — прервала Мазина Екатерина Алексеевна. — Как это ты рассказываешь? «Вообще, этот, этого, ну, ну…» Что это за понукание? Русский язык очень красочный и богатый, в нем есть решительно все слова, которые тебе нужны. Надо же наконец научиться правильно ими пользоваться. Ты засорил свой рассказ лишними, ненужными словами, твоя речь заросла сорняком. Мы с вами столько читаем, подробно разбираем каждое произведение. Для чего мы это делаем? — Она обернулась к ребятам. — Научитесь же наконец правильно говорить! Следите за собой, поправляйте друг друга. Нельзя же так!
На уроке истории ребятам окончательно не повезло. Отличный ученик Сева, испугавшись выговора Мазину, рассказывал миф о Геракле чуть ли не наизусть, изо всех сил напрягая свою зрительную память. Закончил он точно так, как было написано в учебнике:
— «После многочисленных подвигов Геракл был наконец взят Зевсом на небо и сделался богом».
Екатерина Алексеевна недовольно пожала плечами:
— Я не помню, чтобы я когда-нибудь просила учить мифы наизусть. Удивляюсь даже, зачем ты взял на себя такой труд.
Сева растерялся и, не поняв, в чем она его обвиняет, поспешно сказал:
— Но ведь он же и правда был взят живым на небо.