Тем временем к борту судна подошло несколько шлюпок с солдатами, отряженными губернатором обеспечить порядок во время высадки.
«Дам препроводили в дома на окраине селения, реквизированные специально для этой цели, — продолжает свой рассказ Жорж Блон. — Господин д'Ожерон лично прибыл поздравить их с благополучным концом путешествия. Он сказал, что они могут отдохнуть два дня, после чего им предложат кров и супругов… Господин д'Ожерон был само Добросердечие, он обращался к женщинам с такой приветливостью, что разом покорил их. А в сравнении с мрачным корабельным трюмом местные домишки выглядели просто дворцами.
В назначенный день их собрали на широкой площади в центре селения. Обычно там колонисты покупали на аукционе негров-рабов и кабальных слуг для работы на плантациях. Увидев стоявших вокруг площади мужчин, встречавших их в порту, женщины сразу поняли, что их ожидает. Кое-кто зароптал. Но, как гласит пословица, «коли вино на столе, его надо пить». Кстати, все прошло очень быстро и без каких-либо обид для заинтересованных сторон».
В книге Алека Во «Семья островок История Вест-Индии» (1964) можно найти текст речи д'Ожерона, с которой он якобы обратился к столпившимся на площади пиратам и охотникам:
— Друзья мои, эти грациозные дамы большого мужества и чарующей кротости, отличающими их пол от нашего, прослышав о вашей тяжелой и одинокой судьбе, преисполнились сострадания и преодолели много миль, чтобы разделить и скрасить ваше одиночество. Как видите, их здесь пятьдесят. Каждая согласна выбрать среди вас мужа, которому она будет повиноваться и которого будет уважать. Желательно, чтобы выбор сделала не она, а вы — ради нее. Но поскольку вас здесь больше, чем их, мы условимся, что те из вас, кто хочет, бросит меж собой жребий на право и преимущество выбора Я уверен — и это будет утешением для тех, кто обманется в своих ожиданиях, — что пример этих смелых дам не останется незамеченным во Франции и через несколько месяцев за ними последуют другие.
После этой речи женихи приступили к жеребьевке. Один из тех, кому повезло, перед бракосочетанием дал клятву: «Я беру тебя, не зная и не желая знать, кто ты… Я не хочу требовать от тебя отчета о твоем поведении в прошлом… когда ты была вольна жить дурно или хорошо в соответствии со своими желаниями, дабы не иметь оснований стыдиться чего бы то ни было, в чем ты провинилась, когда не принадлежала мне. Дай мне лишь клятву впредь быть верной мне. Я оправдываю твое прошлое».
Ударив рукой по мушкету и взмахнув им над головой, пират добавил: «Он отомстит тебе в случае измены. Если ты окажешься неверной, его прицел, несомненно, будет верным!»
По словам Блона, комендант гарнизона Тортуги «по очереди выводил дам в центр площади, беря каждую за руку, словно приглашая ее к менуэту. Едва оказавшись на виду, дама тотчас становилась предметом аукциона, причем столь мгновенного и лестного, что первые «партии» не могли поверить своим ушам Цену не надо даже было назначать: желающие сами выкрикивали цифру — поначалу огромную, ибо тут играло роль желание не только получить жену, но и показать себя (типичное поведение флибустьера). Именно они, а не колонисты, набивали цену. Предыдущие недели выдались удачными для рыцарей вольного промысла, многие не успели еще спустить в кабаке добычу от охоты на галеоны, а кое-кто приберег деньги в ожидании объявленного прибытия женщин…
Губернатор Тортуги заплатил из собранных на аукционе денег за переезд иммигранток, после чего у него еще осталась круглая сумма. Операция оказалась столь рентабельной, что короткое время спустя Вест-Индская компания осуществила ее уже самостоятельно.
На остров Тортуга прибыло несколько подобных партий, а затем женщины стали приезжать за собственный счет. Они уже не продавались на супружеском аукционе. Это были предприимчивые особы, прослышавшие о том, что женщинам на Тортуге живется вольготно, их там не обижают, а недостаток представительниц прекрасного пола они смогут обратить к своей выгоде…»
Среди женщин Тортуги, чьи имена сохранились в анналах истории, можно назвать Мари-Анну по прозвищу Божья Воля (1654–1710) и Жанну Бертран.
Мари-Анна была, по одной версии, уроженкой Нормандии, по другой — Бретани. Она прибыла на Тортугу на борту одного из кораблей, зафрахтованных Бертраном д'Ожероном, и вышла замуж за флибустьера Пьера Длинного, который в 1670 году переселился с Тортуги на северный берег Сен-Доменга и стал одним из первых колонистов в Кап-Франсэ. Расставшись с Пьером, Мари-Анна вскоре снова вышла замуж, но и второй брак оказался недолгим. Ее третьим мужем стал известный капитан флибустьеров Лауренс де Графф. Если верить Шарлевуа, капитан Лауренс решил жениться на ней после того, как она направила на него пистолет, потребовав сатисфакции за оскорбление, которое голландец нанес ей. Брачный союз был заключен 23 мая 1693 года, после того, как де Граффу позволили разорвать его первый брак (с испанкой Франсиской Петронильей де Гусман, уроженкой острова Тенерифе). У Мари-Анны и Лауренса родилось трое детей: мальчик, умерший малолетним, и две девочки: Мария-Катрин (рожденная в 1694 году) и Франсуаза-Катрин (рожденная в 1696 году).
В 1695 году, во время англо-испанского нападения на Сен-Доменг, Мари-Анна, которая была беременна, и ее дети были захвачены испанцами и доставлены в Санто-Доминго. Свободу они получили только после подписания Рисвикского мира 1697 года, домой вернулись в 1698 году. После смерти мужа (1705) Мари-Анна и двое ее детей наследовали все его имущество.
О Жанне Бертран известно только то, что в 1691 году она вышла замуж за бывшего флибустьера Ги Кустара, с которым проживала в приходе Эстер на Эспаньоле. Ее муж был сыном Жана Кустара, советника из Анже, и впервые попал на побережье Сен-Доменга в возрасте двенадцати лет. Примкнув к морским разбойникам, он с помощью пиратского ремесла приобрел неплохое состояние, но в одном из сражений лишился левой руки. Избранный капитаном милиции (1685), он входил также в высший совет Пти-Гоава и отличился при отражении английского нападения в октябре 1694 году. Впоследствии Ги Кустар принял участие в корсарской экспедиции барона де Пуанти и Жана-Батиста Дюкасса на испанский город-крепость Картахену (1697).
Одним из наиболее известных флибустьеров Тортуги во второй половине 60-х годов XVII века был капитан Жан Пикар, более известный под псевдонимом Гийом Шампань. По данным графа д'Эстре, он был уроженцем Витри-ле-Франсуа в Шампани, с чем, видимо, и связано происхождение его прозвища. В 50-х годах XVII века он плавал на флибустьерском судне, посещавшем как Тортугу, так и Ямайку; в 1659 году ямайские власти снабдили его каперским свидетельством против испанцев.
В 1666 году, когда Франция вступила в краткосрочную морскую войну с Англией, Гийом Шампань прославился победой над английскими флибустьерами, пытавшимися захватить его корабль у южного побережья Кубы. Сведения об этом содержатся в книге аббата дю Тертра (глава «Героическое деяние одного французского авантюриста, коего месье д'Ожерон щедро вознаградил») и в отчете губернатора д'Ожерона, датированном 20 апреля 1667 года.