— Вы действительно будете горевать, ибо вы — не христиане, а идолопоклонники, которые поклоняются палкам и камням!
Описывая пребывание англичан в Гуатулько, Флетчер с иронией замечает: «…мы нашли в доме одного испанского джентльмена золотую цепь, драгоценные камни и большой, величиной с бушель, сосуд с серебром. Мы умоляли хозяина этих вещей, когда он собирался бежать из города, оставить их нам. Бродя по городу, наши матросы зашли в суд, где алькальды судили нескольких негров. Связав судей по рукам и ногам, матросы доставили их на „Пеликан“ (Золотую лань. — В. Г.) в качестве заложников на то время, пока не будут окончены наши дела в городе».
«Дела» в городе свелись к грабежу покинутых жителями домов и разорению церкви. На это ушло несколько часов. «Лютеранские еретики» сняли с церковной колокольни колокол, уничтожили внутри храма образы святых, кресты и распятия, порезали ножами иконы и разбили алтарь. Один из матросов облачился в черную ризу священника, а другие унесли из церкви комплекты голубой, белой и желтой камки, балдахин из малинового атласа, шляпу из малинового атласа с голубыми бархатными полями, стихарь, ящик с облатками, требник, серебряную раку, серебряную лампу, золотые и серебряные чаши и пять пар напрестольной пелены. Разорвав пелену на куски, они набросили их себе на плечи, а потом использовали в качестве платков.
Поскольку Гуатулько был небольшим поселением, налетчики опустошили его довольно быстро. Вся добыча и пленные были переправлены на борт «Золотой лани». Здесь, по свидетельству Гомеса Ренгифо, боцман Том Мун подошел к викарию Симону де Миранде и сорвал с его шеи четки с золотым образом Девы Марии. Оторвав медальон от четок, он проворчал:
— Зачем вы его носите? Это нехорошо!
Попробовав медальон на зуб, Мун скорчил жуткую гримасу, потом размахнулся и сделал вид, что бросает его в море. Но, как записано в протоколе свидетельских показаний, Гомес Ренгифо «не знает, выбросил он его или нет».
Между тем Дрейк распорядился приставить к пленникам четырех стражников, после чего успокоил «гостей», заявив, что «им не надо бояться за свои жизни, что их жизни будут охраняться так же тщательно, как и его».
Испанцев покормили. Затем на корме судна провели богослужение по англиканскому обряду. Сначала принесли стол, за который сел капитан, а также шкатулку, вышитую подушечку и псалтырь. Когда Дрейк два раза стукнул ладонью по столу, к нему тут же подсели еще девять англичан, держа в руках небольшие книжки. Капитан скрестил руки на груди, опустился на колени на подушечку, поднял очи горе и оставался в таком положении примерно четверть часа. Поскольку пленные не захотели распевать псалмы на протестантский манер, всех их отправили на бак, где они почти час слушали, как проходит англиканское богослужение. На корму пришли четверо музыкантов с виолами, и под их аккомпанемент англичане исполнили несколько псалмов. Когда служба подошла к концу, появился юнга — паж капитана, исполнивший для присутствующих народный танец.
Книга, которую Дрейк читал во время службы, была составлена Джоном Фоксом и называлась «Деяния и памятники». В просторечье она была известна также как «Книга мучеников». Капитан показал из нее Симону де Миранде и Гомесу Ренгифо несколько картинок, на которых были изображены лютеране, истязаемые католическими священниками в Кастилии. Отпустив в адрес верховного понтифика ряд колкостей, Дрейк спросил у викария:
— Как это можно допускать, чтобы принц или монарх целовали стопу папе? Это мошенничество, и Святой Петр никогда такого не делал.
Обращаясь к Гомесу Ренгифо, капитан объяснил ему сущность и правомочность своих действий:
— Вы можете сказать, что человек, который ворует днем и публично молится ночью, — дьявол, но то, что я делаю, имеет свою причину. Ибо как король Филипп дал подробные письменные указания вашему вице-королю дону Мартину Энрикесу, в каковых он объяснял ему что нужно делать и как управлять, так и королева, моя суверенная госпожа, приказала мне отправиться в эти края. Поэтому я поступаю так, и правильно ли это — ей лучше знать, никто меня не станет ни в чем винить. Мне действительно жалко присваивать то, что не принадлежит исключительно королю Филиппу и дону Мартину Энрикесу, и меня печалит, что их вассалы вынуждены теперь расплачиваться за них. Увы, я не успокоюсь до тех пор, пока не соберу два миллиона, которые мой кузен Джон Хокинс потерял в Сан-Хуан-де-Улуа.
На ночь все пленные были заперты в каюте, а утром Гомес Ренгифо попросил Дрейка отпустить его на берег, «ибо он взял у него всё, чем он владел, а у него остались дети и жена». Капитан обещал исполнить просьбу испанца и отпустить всех пленных, когда они покажут англичанам источник пресной воды. Это условие было выполнено в тот же день, и Гомес Ренгифо напомнил Дрейку о его обещании.
— Шлюпка уже спущена, — ответил капитан. — Она доставит вас на берег.
Гомес Ренгифо попросил Дрейка дать ему 100 фунтов галет и кувшин вина из тех запасов, которые корсары унесли из его дома. Свою просьбу он мотивировал тем, что все индейцы убежали в леса и в опустевшем городе теперь нет ни крошки еды. В ответ Дрейк рассмеялся и сказал, что не может дать столько галет. Подумав, он добавил:
— Я дам вам два мешка муки, два кувшина вина, кувшин масла и две пачки сахара.
Через два дня все это привез на берег Нуньо да Силва.
Находясь в селении, Гомес Ренгифо сообщил Лопесу, что Дрейк приказал найти Хуана Гомеса, пилота стоявшего в порту судна, и его матросов. Они должны были помочь англичанам доставить на «Золотую лань» запас дров. В противном случае Дрейк угрожал сжечь упомянутое судно. Кроме того, энкомендеро дал понять Лопесу, что им следует навестить Дрейка и попытаться уговорить его не сжигать призовое судно, а также дома и церковь. На «Золотую лань» они решили отправиться на следующий день после обеда, так как это должна была быть среда первой недели Великого поста, и им не хотелось осквернить себя поеданием мясных блюд, которыми Дрейк наверняка угостил бы их.
Когда Лопес и Гомес Ренгифо, сопровождаемые еще несколькими испанцами, прибыли на борт английского галеона, Дрейк пригласил их спуститься под палубу. Там он показал гостям груду серебра, пушки и военное снаряжение, после чего предложил перекусить. Они вежливо отказались, заявив, что уже покушали на берегу. Тогда капитан приказал принести им немного вина. Выпив, гости представили Дрейку свою просьбу. Они умоляли его не сжигать стоявшее в порту судно, поскольку на нем не было ценных вещей, а только кое-какие продукты, принадлежавшие местным беднякам. Дрейк ответил им:
— Пусть объявится пилот этого судна и придет поговорить со мной — тогда все будет хорошо. А если он не объявится…
Тут капитан красноречиво провел рукой по горлу, намекая испанцам, что пилота могут ждать крупные неприятности.
Покидая «Золотую лань», Лопес и другие сеньоры получили от Дрейка приглашение посетить его на следующий день, в четверг, чтобы вместе пообедать. Испанцы дали на это свое согласие, но, очутившись на берегу, решили больше не возвращаться на английский корабль. Старший алькальд Гаспар де Варгас все же приказал Хуану Гомесу исполнить требование Дрейка и обеспечить его судно запасом дров; при этом сам Гомес не захотел встретиться с командиром корсаров, опасаясь, как бы тот не прихватил его с собой в качестве лоцмана.