– Мисс! – Вошедший в помещение молодой мужчина в смешной шляпе, похожей на перевернутый котелок, поприветствовал ее, подняв свой нелепый головной убор, и присоединился к спору. Но глаза у человека были холодными, словно у рыбы. За ними не чувствовалось эмоций. А взгляд на его ауру напомнил Инельде о ее покинутом доме. Там у многих заслуженных убийц такая же была.
«Цивилизация! – мысленно хмыкнула девушка. – Насколько бы развитой она ни была, а тех, кто строит такие города, дома и са-мо-ле-ты, примитивными дикарями не назовет никто, но под масками вежливости и закона всегда будут жить хищники, стремящиеся урвать свой кусок. Да, мне тут определенно нравится. Только мужчины в большинстве своем не только наглые, но и настоящей моей внешности не пугаются. Хотя и это тоже неплохо. Взять хоть того старикашку – практически первого человека, с которым Олаф познакомил меня в этом мире…»
– Доброго дня, многоуважаемый Лю! – Поклон, с которым Олаф произнес эти слова, нес в себе уважение и ни в коей мере не содержал той скрытой иронии, с которой он здоровался с внезапно появившимися при первых же победах дворцовыми прихлебателями Аксимилиана. Да что там говорить, он даже с призраком этого старпера Канлера так не разговаривал.
– О, молодой господин! Сегодня вы сделали старому Лю буквально королевский подарок, приведя в его лачугу такую красавицу! – Засуетившийся старик несколькими жестами организовал буквально из ниоткуда уже знакомый Олафу по предыдущим встречам полированный столик, на котором в вечной схватке сплелись украшенные яшмой и позолотой тела китайских драконов и духмяно пахнущий чайничек с дворцовым пуэром не менее чем пятилетней выдержки. – Присаживайтесь, присаживайтесь.
Поведение и жестикуляция того старого пенька ни в коем случае не совпадали с пронзительным, очень молодым для его возраста взглядом, которым он одарил меня при встрече. От такой наглости и ехидного огонька, промелькнувшего в его взоре, я буквально взвилась, несмотря на опыт и силу воли, оскалившись и хотя и тихо, но зашипев в его сторону. А уж встретив безмолвный отпор волевого взгляда, чуть не сорвалась. Почти как в глубоком детстве. И он хорош – очень хорош, я бы даже сказала, уровня высших святош человеческого бога. Те тоже имеют такое же добренькое выражение лица и такие же властные жесты, отточенные десятилетиями подковерных сражений. Достойный противник, который до последнего вздоха будет рисовать узор битвы отточенной сталью или кровью интриг – императорской тушью, секрет которой подгорные коротышки блюдут как бы не сильнее, чем способ плавки мифрила. Ведь только эта похожая цветом на капли артериальной крови жидкость практически полностью защищает написанный текст от исправлений и вставок, покрываясь после засыхания неповторимой паутиной мельчайших трещинок. Наверное, именно из-за этого эффекта и возникло расхожее в людской среде выражение «паутина интриг», делающее честь и моей богине. Еще раз окинув щурящегося в лукавой улыбке старичка взглядом, я обратилась к Олафу:
– Представь меня.
Чем вогнала его в ступор. В принципе еще перед началом путешествия мы договорились, что я по возможности не буду вмешиваться в дела этого мира, но знакомство со столь интересным человеком стоит того, чтобы немного поправить правила.
– Инельда Ишер. Дочь старого друга отца, о которой он попросил позаботиться.
Столь немногословное представление, сопровождаемое моим строго выверенным поклоном, именно таким, каким меня учили кланяться достойному противнику при встрече, не вызвало у собеседника никакого удивления. Он точно так же, со столь же выверенной грацией поклонился в ответ и принялся плести словесные кружева, ни на мгновение не отвлекаясь от битвы взглядов.
– Это честь, когда такой цветок соблаговолил озарить нас своим светлым посещением, и этого будет достаточно, чтобы отогнать от нас все зловещее. Поистине все в этом приюте будут озарены счастьем.
Пока старик разливался соловьем, я решила немного отвлечься и с подозрением взяла в руки тончайшей выделки чашу со странным, необычно пахнущим напитком. Если среди многочисленных рецептов светлоэльфийских дворцов я не встречала подобного столь пленительного запаха, как будто наполненного древностью и тайной, то это о чем-то говорит. Уж можете мне поверить. Ведь для любого отравителя дело чести знать все возможные блюда и напитки, для того чтобы любовно приготовленные «слезы Ллос» незаметно вплели свой вкус и аромат в исходную палитру. Сделав осторожный глоток, я с наслаждением закатила глаза, отдав должное столь замечательному напитку, капля которого буквально взорвалась у меня во рту невообразимым богатством аромата и вкуса. Подождав несколько мгновений и усилием воли сдержав волну наслаждения, предательски пробежавшую по моему телу, я еще раз благосклонно наклонила голову.
– Поистине, даже смерть после чаши этого напитка будет достойна императора…
Столь неосторожные слова, заставившие Олафа дернуться, явно потрафили этому старику, заставив его расплыться в наполненной медом улыбке, впрочем, никак не сказавшейся на прячущейся в глубине глаз стылой, наполненной колотым льдом тьме.
– Ваш недостойный собеседник впервые встречает столь тонкую и высокую образованность, сочетающуюся с необычной красотой, достойной небес. Если будет позволено ничтожному такое сравнение, вы, молодая леди, напоминаете мне незабвенную Цзян Цин в те времена, когда цветок ее юности еще только распустился. – Видимо, та особа, с которой в довольно поэтической форме меня попытались сравнить, действительно сильно запала старику в душу. При упоминании ее имени его глаза даже на мгновение затуманились. – Чем же старый вдовец может отплатить за появление в его жилище такой глубокой обворожительной красоты?
Сделав еще один глоток и спрятавшись за чашей, я стрельнула взглядом в сторону Олафа, внимательно, хотя и несколько напряженно слушающего нашу беседу со старым контрабандистом и представителем одного из самых крупных преступных сообществ этого мира. Конечно, в каждом болоте водятся свои лягушки, но, пообщавшись с этим вот милейшим старичком, могу сказать, что по силе воли и ясности ума он даст фору любой темноэльфийской матроне и большинству человеческих властителей. Впрочем, на таких местах дураки не выживают. Теперь понятно, где Олаф прошел тренировку, после которой он иногда с такой ухмылкой смотрит на ужимки придворных и знати.
– Многоуважаемый Лю, так уж случилось, что багаж этой юной леди был утерян. Но это не было бы большой бедой, если бы не потеря паспорта…
«Старичок сделал для меня все, о чем просил его Олаф, – лениво думала дроу, рассматривая виднеющийся за окном пейзаж необычайного города, равного которому ей не доводилось видеть никогда в жизни. – И полагаю, не будь его рядом, попробовал бы сделать еще кое-что, несмотря на возраст. Чем-то я его зацепила, несмотря на прожитые человеком годы. А может, и благодаря им. Представители данной расы в старости, бывало, начинали ценить исчезающую потенцию выше, чем собственную жизнь и честь».
– Идем! – Прервавший воспоминания грубым рывком Олаф, буквально пышущий недовольством, явно был зол. А рука его рефлекторно цапала место у пояса, где обычно висел пистолет. Но сюда оружие взять он не решился. Сказал, моветон. И что здесь никто перестрелки устраивать не будет.