Судьба «генерала пиратов Ямайки» Эдварта Мансфелта долгое время оставалась неясной. Лишь в августе 1668 года капитан фрегата «Конкорд» Генри Уэйзи, побывавший в плену у испанцев, заявил под присягой, что «английское судно капитана Мансфилда было доставлено в качестве приза в Гавану, а его командир капитан Мансфилд был закован в цепи и… вскоре предан смерти».
По версии Эксквемелина, после гибели Мансфелта флибустьеры избрали его преемником Генри Моргана. При этом автор «Пиратов Америки» не уточняет, когда именно произошел столь разительный поворот в судьбе зятя покойного вице-губернатора Ямайки. Лишь по косвенным намекам читатель может предположить, что это должно было случиться в 1666 году.
«Когда Морган — а он находился на Кубе — узнал, что его предшественник и командир погиб, — рассказывает Эксквемелин, — он решил превратить Каталину (Санта-Каталину. — В. Г.) в пиратское гнездо. Морган долго размышлял, как это лучше сделать, и не раз совещался с этой целью со своими товарищами. Морган отправил письма многим купцам Новой Англии и просил их прислать ему необходимые припасы; он желал так укрепить остров, чтобы испанцы уже никогда не смогли им снова овладеть. Английского же короля он не опасался. Но из-за несчастья, случившегося с островом [в августе 1666 года], все его замыслы рухнули. Правда, Морган не пал духом, а, напротив, стал осуществлять новый план. Он приказал снарядить судно и решил собрать как можно больше кораблей и взять с собой всех, кто пожелает идти вместе с ним. Он решил атаковать наиболее укрепленные испанские селения».
Далее Эксквемелин описывает поход Моргана на кубинский город Пуэрто-Принсипе (ныне Камагуэй). Если учесть, что указанный поход имел место в марте 1668 года, то возникает закономерный вопрос: чем Морган, предположительно избранный адмиралом флибустьеров не позднее августа 1666 года, занимался в течение последующих полутора лет — до января 1668 года? О захвате острова Санта-Каталина испанцами он должен был узнать еще в сентябре 1666 года и, следовательно, не мог «долго размышлять», как превратить его «в пиратское гнездо». Остается предположить, что с осени 1666-го по январь 1668 года Морган находился на Ямайке, где занимался установлением полезных связей с ямайской администрацией, поиском деловых партнеров, покупкой земельных участков и обустройством семейного очага.
Резонансным походам Генри Моргана против испанских владений на Кубе и на материке предшествовал пиратский бум, начавшийся на Ямайке вскоре после того, как 22 февраля (4 марта) 1666 года совет острова объявил о намерении выдать флибустьерам новые каперские свидетельства против испанцев. В протоколе Совета Ямайки записано:
«Присутствовали: губернатор сэр Томас Модифорд, генерал-майор Томас Модифорд (второй сын губернатора. — В. Г.), подполковники Джон Коуп, Роберт Биндлосс, Уильям Айви, Роберт Фримен и Томас Баллард, майор Томас Фаллер и полковник Генри Арчболд.
Решено, что в интересах острова должны быть пожалованы каперские грамоты против испанцев.
1. Потому что это позволит снабжать остров многими необходимыми товарами по низким ценам.
2. Это пополнит остров монетой, слитками, какао, кампешевым деревом, шкурами, жиром, индиго, кошенилью и многими другими товарами, посредством чего люди из Новой Англии будут заинтересованы в доставке [сюда] провизии, и многие купцы поселятся в Порт-Ройяле.
3. Это окажет помощь бедным плантаторам, которые смогут продавать провизию на боевые корабли.
4. Это заинтересует и позволит многим людям покупать рабов и заселять плантации…
5. Это ежегодно будет привлекать [на Ямайку] с Наветренных островов сотни англичан, французов и голландцев, многие из которых станут плантаторами.
6. Это — всего лишь средство удержать буканьеров Эспаньолы, Тортуги и Южных и Северных островов Кубы от того, чтобы превратиться в наших врагов и напасть на наши приморские плантации.
7. Остров будет надежно защищен, если боевые корабли будут часто перехватывать испанские посыльные суда и доставлять разведданные губернатору, как они часто делали во времена полковника Дойли и позже.
8. Названные боевые суда приносят немалый доход Его Величеству и Королевскому Высочеству в виде 15-й и 10-й частей добычи.
9. Они способствуют удержанию многих искусных ремесленников на работе в Порт-Ройяле и в иных местах при невероятно высоких зарплатах.
10. Из того, что они добывают, умеренная часть идет на укрепление их старых кораблей, которые со временем станут весьма грозными.
11. Они способствуют повышению репутации этого острова, внушают ужас испанцам и поддерживают высокий воинский дух в жителях.
12. Очевидно, что это — всего лишь средство принудить испанцев к свободной торговле… По каковым причинам было единодушно решено, что пожалование названных каперских поручений необычайно поспособствует усилению, сохранению, обогащению и преуспеванию колонии этого острова».
Копия данного постановления вместе с утвержденной формой каперского свидетельства была приложена Модифордом к письму герцогу Альбемарлю, датированному 1 (11) марта 1666 года. В указанном письме сэр Томас отмечал, что его решение объявить о намерении выдать флибустьерам каперские поручения против испанцев было подкреплено письмом герцога от 1 (11) июня 1665 года, в котором заместитель лорда-адмирала Англии предоставил ему свободу жаловать или не жаловать каперские грамоты в зависимости от сложившейся в регионе ситуации. Узнав, что на Тортуге и юго-западе Эспаньолы происходит быстрый рост французских сил, Модифорд решил издать декларацию о планах пожаловать каперские свидетельства против испанцев; этот шаг, «как заверили его старые приватиры, безусловно, вернет англичан и многих голландцев и французов в этот порт [Порт-Ройял], где они имеют наилучший рынок для своих товаров». Копия декларации была отправлена на Тортугу. Тем самым колониальная администрация Ямайки хотела переманить всех тамошних флибустьеров на английскую службу и обезопасить свой остров и британскую коммерцию в регионе от возможных пиратских нападений со стороны французов.
Аналогичная мысль проходит красной нитью и через письмо Модифорда лорду Арлингтону от 21 (31) августа: «…Вашему сиятельству прекрасно известно, какую большую антипатию я питал к приватирам во время пребывания на Барбадосе, но после того, как я принял указы Его Величества к строжайшему исполнению, я обнаружил свою ошибку ввиду упадка фортов и сокращения изобилия сего места, а также привязанности этих людей [флибустьеров] к служению Его Величеству; тем не менее я продолжал враждебно относиться и наказывать этот сорт людей, пока не пришло письмо Вашего сиятельства от 12 ноября [22 ноября 1664 года], приказывающее обращаться с ними более мягко; до сих пор мы шли к упадку, каковой 6 марта [16 марта 1665 года] я честно описал лорду-генералу, который, после нескольких обсуждений с Его Величеством и лордом-канцлером, в письме от 1 июня 1665 года [11 июня 1665 года] дал мне широкие полномочия жаловать или не жаловать каперские грамоты против испанцев, как я найду сие выгодным для службы Его Величества и благополучия этого острова. Я был рад этому полномочию, но тем не менее решил не использовать его, если необходимость не принудит меня к этому; и пока я не увидел, в каком плачевном состоянии находятся флотилии, вернувшиеся с Синт-Эстатиуса, — так что суда были разбиты, а люди ушли к побережью Кубы, чтобы добывать там средства к жизни, и, таким образом, были полностью отчуждены от нас; многие, не имея достаточно средств, чтобы расплатиться по своим обязательствам, остались на Наветренных островах, а также на Тортуге и среди французских буканьеров, — до тех пор я воздерживался от использования моего полномочия, надеясь, что их невзгоды и опасности со временем отвратят их от этого образа жизни. Но когда примерно в начале марта я обнаружил, что стража Порт-Ройяла, которая под командованием полковника Моргана насчитывала 600 человек, сократилась до 138, я собрал совет, чтобы решить, как укрепить этот весьма важный город какими-нибудь силами из внутренних районов; и все согласились, что единственный путь наполнить Порт-Ройял людьми — это пожаловать каперские грамоты против испанцев, на коих они весьма настаивали… И, принимая во внимание наше шаткое положение, из-за чего ведущие купцы уехали из Порт-Ройяла, не предоставив никакого кредита приватирам для снабжения и пр., а также слухи о войне с Францией, которые часто повторялись, я издал объявление о намерении пожаловать каперские грамоты против испанцев. Ваше сиятельство не может и представить себе, какие всеобщие перемены произошли здесь с людьми и в делах: суда ремонтируются, большой наплыв ремесленников и рабочих, которые едут в Порт-Ройял, многие люди возвращаются назад, многие должники освобождены из тюрьмы, а корабли из похода на Кюрасао, не осмеливавшиеся войти [в порт] из-за страха перед кредиторами, пришли и снаряжаются вновь, так что теперь полковые силы Порт-Ройяла насчитывают около 400 человек. Если бы не эта своевременная акция, я не смог бы удержать мое место от посягательств со стороны французских буканьеров, которые, самое меньшее, разорили бы все приморские плантации; теперь же я переманил от них многих, и недавно Давид Маартсн, лучший человек Тортуги, который держит на море два фрегата, пообещал привести оба. Сии последние корабли доставили известие от сэра Джеймса Модифорда о мире с Испанией вместе с инструкцией от лорда-генерала, гласившей, что, несмотря на мир, я все еще могу осторожно использовать приватиров, как и раньше, если это пойдет на пользу делам Его Величества… Испанцы смотрят на нас как на пришельцев, посягнувших на чужую территорию… И если бы их возможности соответствовали их желаниям, они давно бы изгнали нас из всех наших колоний; так благоразумно ли с нашей стороны позволять им спокойно брать верх над нами?»