Тем временем Риверо Пардал снова вышел из Картахены на промысел. Его фрегат сопровождало судно «Гальярдина» — бывший французский капер, захваченный испанцами двумя годами ранее. 1 (11) июня, подняв на мачтах фальшивые английские флаги, Риверо и его компаньон появились у северного побережья Ямайки, где в течение полутора часов преследовали торговый шлюп Уильяма Харриса. Последний в отчаянии выбросил свое судно на пляж и, отстреливаясь, укрылся в зарослях на берегу. Корсары ухитрились стащить шлюп Харриса на воду и, прихватив с собой обнаруженное поблизости каноэ, увели захваченные призы на Кубу.
Через неделю Риверо Пардал снова появился у северных берегов Ямайки. Десант из тридцати налетчиков сжег несколько домов в Монтего-Бее. Затем, погрузив скудную добычу на свои суда, испанцы вернулись на Кубу.
23 июня (3 июля) Риверо Пардал в третий раз появился в водах Ямайки — на сей раз у южного побережья; кроме «Сан-Педро» и «Гальярдины» в его флотилии находился ранее захваченный шлюп, который он успел переоснастить в Сантьяго-де-Кубе. Около сорока всадников из состава ямайской милиции заметили подозрительные суда за час до того, как они стали на якорь, и воспрепятствовали высадке неприятеля на берег. На следующий день, переместившись на полсотни миль к западу, люди Пардала все же высадились в одной из бухт и сожгли в прибрежной полосе два дома.
В одном из писем с Ямайки, датированном 28 июня (8 июля), сообщалось, что испанцы, предав огню много домов и взяв пленных, «появились затем близ Уэлзи-Вуда, но, обнаружив на берегу вооруженных людей, ушли назад в море». Налетчиков определили по куску парусины, прибитому к дереву возле места высадки, на котором было написано собственноручное послание Риверо Пардала Генри Моргану с вызовом его на бой:
«Я, капитан Мануэл Риверо Пардал, командиру эскадры приватиров на Ямайке. Я тот, кто за этот год совершил следующее. Я пришел на побережье Кайманов, сжег 20 домов, сразился с капитаном Эйри и захватил у него кеч, нагруженный провизией, и каноэ. И я тот, кто захватил капитана Бейнса и отвел приз в Картахену, а теперь я пришел на это побережье и жгу его. И я прибыл, чтобы встретиться с генералом Морганом, с 2 кораблями, несущими 20 пушек. Я требую, дабы он, прочитав сие, отправился на это побережье и встретился со мной, чтобы он мог увидеть храбрость испанцев. Лишь за неимением времени я не пришел к входу в Порт-Ройял, чтобы передать сие на словах от имени моего короля, да хранит его Господь. Датировано 5 июля 1670 года».
В конце сентября Мануэл Риверо зашел в однуиз бухт на востоке Кубы, где голландский флибустьер Йохан Йеллес как раз кренговал свое судно, и высадил на берег 80 мушкетеров. Однако, как писал хирург Ричард Браун, людям Йеллеса посчастливилось сбежать. В это время ветер с моря занес в бухту 9-пушечный фрегат «Долфин», которым командовал старый приятель Моргана капитан Джон Моррис. Хотя корабль Риверо был сильнее, имея на борту «восемь добрых пушек, шесть вертлюжных пушек и большой запас амуниции с фанатами и горшками с горючей смесью», корсары Морриса смело атаковали его. После первого же залпа «Долфина» испанцы оставили свои пушки и бросились врассыпную. Риверо попытался остановить бегущих, но был убит наповал выстрелом в горло. Когда, по информации Брауна, люди Риверо стали в панике прыгать за борт, флибустьеры хладнокровно расстреливали их прямо в воде. В живых осталось лишь четверо или пятеро испанцев, спрятавшихся в трюме. Их нашли, когда «Сан-Педро-и-ла-Фама» был взят на абордаж. Среди пленных оказался и индеец Хуан де Лао, служивший на судне коком.
Объявив испанский фрегат законным призом, Моррис обнаружил среди бумаг Риверо репрессальные грамоты, которые были доставлены в Порт-Ройял вместе с призом и испанскими пленными. 31 октября (10 ноября) Модифорд приложил эти документы к очередному письму, адресованному лорду Арлингтону, и отправил их в Англию как доказательство враждебности испанцев; при этом он особо отметил, что Риверо был «весьма уважаемой персоной среди них и имел право держать королевский штандарт на грот-мачте». Указанные бумаги до сих пор хранятся в британских архивах, включая напыщенную поэму, в которой незадачливый корсар-поэт воспевал свои подвиги.
Примечательно, что Арлингтон отнесся к сообщениям Модифорда о нападениях испанских корсаров на англичан в Вест-Индии достаточно спокойно, понимая, что они были спровоцированы набегами Моргана на Пуэрто-Принсипе, Портобело, Маракайбо и Гибралтар. 12 (22) июня 1670 года он писал губернатору Ямайки из Уайтхолла: «Нападения испанских военных кораблей на капитана Бернарда и прочих, имевшие место в заливе Кампече, вовсе не удивительны после тех враждебных акций, которые ваши люди совершили на их территориях, и, поскольку этот способ войны не делает чести и не приносит прибыли Его Величеству, он намерен положить ему конец».
В то же время Арлингтон намекнул Модифорду, что, пока новый англо-испанский договор не подписан, король готов терпеть присутствие корсаров на Ямайке — правда, при условии, что они не будут вести военные действия против испанских подданных на суше.
Получив известия о бесчинствах Риверо Пардала на ямайском побережье, колониальная администрация острова решила использовать этот факт для возобновления антииспанских операций. 29 июня (9 июля) 1670 года в Спаниш-Тауне состоялось экстренное заседание Совета Ямайки. На нем присутствовали губернатор сэр Томас Модифорд, генерал-лейтенант сэр Джеймс Модифорд (брат сэра Томаса), генерал-майор Томас Модифорд, подполковник Томас Баллард, подполковник Джон Коуп, подполковник Ричард Хоуп, подполковник Роберт Биндлосс, подполковник Уильям Айв, майор Томас Фаллер и майор Энтони Коллир. Члены совета постановили:
«Поелику этому собранию благодаря копии каперской грамоты, отправленной его превосходительству почтенным Вилле-мом Беком, губернатором Кюрасао, стало известно, что королева-регент Испании своей цедулой, датированной в Мадриде 20 апреля 1669 года, приказала своим губернаторам в Индиях вести открытую войну против подданных нашего суверенного государя короля в этих краях; что губернатор Сантьяго-де-Ку-бы исполнил оное посредством пожалования каперских свидетельств для войны против нас и недавно в крайне враждебной манере высадил своих людей в трех местах на северном берегу этого острова, продвинувшись, насколько хватило смелости, вглубь страны, предав огню все дома, к которым они подступили, убивая и захватывая в плен всех жителей, которых они смогли встретить, а теперь еще они появились с тремя кораблями на южной стороне этого острова, в Митчелс-Хоуле, в восьми лигах от нашей главной гавани, и подошли к берегу, полному людей, но, увидев, что жители приготовились встретить их, отступили и на следующий день высадились в Паратил-Бее (Пэрроти-Бей в приходе Сент-Элизабет. — В. Г.), расположенном в восемнадцати лигах в подветренной стороне, и там сожгли два дома; что различные иные испанские губернаторы пожаловали каперские грамоты, набирают войска против нас и (как нам достоверно сообщили) превратили Сантьяго-де-Кубу в свою базу и главное место сбора, где их войска формируются и объединяются для быстрого вторжения на сей остров; из-за этого их намерения, ежели позволить ему созреть до такой степени, что враг получит возможность высадить свои войска на этом острове, мы вынуждены будем пренебречь постоянной заботой о наших плантациях и переключить внимание на передвижение врага, вследствие чего наши плантации придут в упадок, наш скот и прочая живность одичают, наши рабы уйдут в лес, и мы, даже если победим в войне, вернемся к исходному состоянию, понеся невосполнимые потери и причинив огромный вред службе Его Величества. И поелику Его Величество, благодаря своей необыкновенной королевской проницательности и великой заботе о нас, указал в последней статье его королевских инструкций, каковую его превосходительство в данных чрезвычайных обстоятельствах соизволил передать этому собранию в следующих словах: